Князь всея Руси Семион Бекбулатович

 Борьба за московский престол

  К 1445 г. на Руси уже двадцать лет продолжалась кровопролитная усобица между князьями Московского дома. Сын Дмитрия Донского, князь Юрий Звенигородский отказался признать права племянника, Василия Васильевича, на великокняжеский престол.

 Дяде дважды удавалось изгнать племянника из стольного града — в 1433 и 1434 гг., но, достигнув трона во второй раз, он скончался. Борьбу за великое княжение продолжили его сыновья — Василий Косой и Дмитрий Шемяка. В 1436 г. Василий Косой попал в плен к своему двоюродному брату, великому князю Василию Васильевичу, и тот повелел ослепить неудачливого соперника. Князь Дмитрий Шемяка на время притих, заключил с Василием II договор о мире, но затаил злобу.

Возвышение Казани

Пока московские князья в походах и битвах решали вопрос о старшинстве, усобица бушевала и в Орде. Внук знаменитого Тохтамыша, хан Улу-Мухаммед, был изгнан своими соперниками из столицы Золотой Орды, Сарая (находилась на территории нынешней Астраханской области) Хан двинулся к Волге и обосновался на территории, пришедшей в упадок, Волжской Булгарии.

После монгольского завоевания Булгария вошла в состав Золотой Орды. Улу-Мухаммед занял северную часть страны и выбрал столицей своего улуса город Казан (Казань), носивший и второе название — Булгараль Джадид, т.е. Новый Булгар.

Утвердившись на Волге, Улу-Мухаммед начал воевать за Русскую землю, стремясь заставить великого князя платить дань ему, а несарайскому хану. В 1439 г. Улу-Мухаммед занял Нижний Новгород и осадил Москву, а на обратном пути сжег Коломну. В 1444 г. казанский хан вновь взял Нижний, зазимовал в нем и отправил отряд в поход против Мурома. 

Спасо-Евфимьевым монастырь

Великий князь Василий Васильевич встал во главе войск и двинулся против татар. 7 июля 1445 г. в битве под Спасо-Евфимьевым монастырем (Суздаль) русские потерпели сокрушительное поражение, а сам Василий II был ранен и попал в плен. В Москве воцарилось состояние близкое к панике — впервые со времен Батыева нашествия великий князь попал в плен к неверным. Дмитрий Шемяка попытался воспользоваться сложившейся ситуацией, но не успел: Василий II обещал татарам выплатить за себя огромный выкуп и был отпущен из плена.

Татарские князья в Московском княжестве

Великий князь вернулся в Москву в сопровождении 500 казанских князей. Татары получили в кормление, т.е. в управление с правом сбора налогов, русские города и волости. Чтобы расплатиться с ханом, Василий II обложил население новыми податями. Среди бояр и простого народа зрело недовольство великим князем, чьи неудачи привели к засилью татар. Дмитрий Шемякане стал терять времени зря, он  захватил Василия II в Троице-Сергиевом монастыре. В ночь с 13 на 14 февраля 1446 г. низложенный великий князь был ослеплен, а вскоре сослан в Углич.

В Казани были недовольны таким оборотом событий. 17 апреля 1446 г. татары напали на Углич и двинулись на север Руси. На помощь Василию II отправились младшие сыновья Улу-Мухаммеда, Касим (Касым) и Якуб. Вокруг слепого князя объединились все его сторонники и союзники; войско двинулось к Москве, Шемяка бежал, а Василий II занял трон.

Нет сомнений, что татары, вспоминая «добро», которое получали от великого князя, имели в виду русские города и волости, данные им в кормление. Восстановление на престоле Василия II привело к возвращению татар на Русь. Вероятно, объем пожалований после восстановления власти Василия II был уже не таким, как раньше. Касим и Якуб, однако, остались на Руси.

Памятник  Хану Касиму в г. Касимове  http://milutkin.livejournal.com

В 1446 г. Касим и его татары стояли на русско-литовском порубежье. В 1449 г. Касим выступил против войска хана Сеид-Ахмеда и разбил его. Еще раньше он участвовал в походе против Шемяки на Кострому. Якуб и Касим ходили на Шемяку и в 1450 г., а в 1452 г.  В промежутке между 1452 и 1456 гг. Касим получил в удел Городец Мещерский, расположенный на левом берегу реки Оки, в 156 километрах к северо-востоку от Рязани. Так было положено начало Касимовскому ханству. Наиболее важным периодом в истории Касимовского ханства является промежуток с 1467 по 1552 г., когда московские князья активно опирались на Касимов в борьбе с Казанским ханством

ХVI век  Шах-Али

В первой четверти XVI в. в России формируются новый аристократический слой — служилые татарские цари и царевичи, и новая категория — служилые татары, составлявшие двор и войско царей и царевичей. На протяжении XVI в. татарские отряды участвовали чуть ли не во всех походах русской армии.

Касимовское ханство среди уделов татарских царевичей занимало совершенно особое место. В период активного наступления России на Казань, в 1540—1550-е гг., касимовские татары сыграли весьма значительную роль.

Касимов в XVI веке

В истории Касимовского ханства этот период связан с именем хана Шах-Али, которого русские называли Шигалеем.

 Шах-Али (1505—1567) в 1516 г., после смерти отца получил в удел Касимов, но в 1518 г., казанцы «прислали бити челом государю великому князю Василию Ивановичу ... чтобы их пожаловал, дал им государя». Василий III отправил в Казань Шах-Али, не имевшего никакого отношения к угасшей династии Улу-Мухаммеда.

Источники единодушно свидетельствуют, что юный казанский хан (ему было 13 лет) обладал отталкивающей внешностью. По словам русского летописца, он был «зело взору страшного и мерзкого лица и корпуса, имел уши долгие, на плечах висящие, лице женское, толстое и надменное чрево, короткие ноги, ступни долгие, скотское седалище... Такого им, татарам, нарочно избраша царя в поругание и в посмеяние им».

Шах-Али продержался в Казани недолго. В 1521 г. он был изгнан и бежал в Россию, но сохранил за собой титул царя. 

В 1535 г. Казанский, престол занял противник Москвы — Сафа-Гирей из династии крымских ханов. После этих событий Шах-Али получил аудиенцию у юного Ивана IV и его матери, Елены Глинской. Великому князю и княгине была представлена также супруга Шах-Али, Фатима-султан. Встречая ее, пятилетний Иван IV «молвил царице “Табуг Салам” [по-татарски здравствуй] и с нею карашевался [приветствовал ее]».

Когда Шах-Али получил Касимов — неизвестно; во всяком случае, это произошло до 1540 г. В 1546 г., после смерти Сафа-Гирея, Шах-Али вновь воцарился в Казани, но через три месяца бежал оттуда в Касимов.

С 1546 г. Шах-Али участвовал в походах на Казань ежегодно. В 1551 г. он руководил постройкой Свияжска — крепости, обеспечившей блокаду Казани. Казанцы были вынуждены выдать московскому правительству своего малолетнего хана, Утямыш-Гирея, сына Сафа-Гирея, и просить в ханы Шах-Али.

Вместе с Шах-Али в Казань прибыли 300 касимовских князей, мурз и служилых татар, а также 200 русских стрельцов. Оказавшись в третий раз на казанском престоле, Шах-Али попал в трудное положение. Русское правительство требовало от хана, чтобы он «укрепил бы крепко государю, да и собе, как Касимов городок, чтобы при нем и после его [Казань] была неподвижна [оставалась верна Москве] и кровь бы на обе стороны престала навеки». Как можно видеть, в планах сохранения Казанского ханства под русским протекторатом правительство Ивана IV ориентировалось на реальный пример Касимовского ханства.

Чтобы как-то добиться лояльности казанцев, Шах-Али должен был, однако, отстаивать их интересы, не совпадавшие с московскими. Оказавшись между молотом и наковальней, Шах-Али не смог ничего предпринять, чтобы упрочить свое положение. В марте 1552 г. по требованию русского правительства Шах-Али отрекся от престола и покинул Казань.

Наступили последние дни Казанского ханства. После отъезда Шах-Али в татарской столице произошел очередной переворот. Казанцы закрыли ворота перед русским воеводой, направлявшимся в крепость, чтобы установить воеводское управление, и пригласили на престол астраханского царевича Ядыгар-Мухаммеда (Едигера).

Шах-Али с касимовскими татарами участвовал в походе Ивана IV на Казань в 1552 г., закончившемся падением ханства. 

Мавзолей Шах-Али в Касимове

 Иван IV и русские воеводы доверяли Шах-Али и касимовцам, но во время решающего штурма Казани, закончившегося страшной резней, царь и его татары были определены в войско, расположенное вокруг города, — с тем, чтобы не дать осажденным вырваться, — и в самом штурме не участвовали. Зато во время торжественного вступления Ивана IV в Казань Шах-Али ехал вслед за русским царем. С падением Казани отпала необходимость в существовании ханов, находящихся под рукой великого князя московского, но Касимовское ханство продолжало существовать — причем до заката ему оставалось более полувека.

В 15-17 вв. Касимов пережил один из наиболее замечательных периодов своей истории. Он был столицей небольшого татарского ханства, зависимого от Москвы. Особое значение имели ближайшие родственники ханов, сыновья или братья. Их именовали в Москве "царевичами", поскольку сами ханы удостаивались титула "царей".

Касимовское ханство было создано самой Москвой на территориях, входивших в то время в состав Московского государства.

Во главе Касимова стоял хан ("царь") или султан ("царевич"). Он мог быть только мусульманином. Татарское население ханства исповедовало ислам. 

Касимовские ханы приносили Московскому государю присягу на верность (шерсть). Делами касимовского ханства в Москве ведал Посольский приказ, что также свидетельствовало об особом статусе ханства, наличии некоторых признаков отдельного государства.

На самом деле касимовские ханы оставались в полной зависимости от московских великих князей. Москва была заинтересована в возведении на казанский трон лояльного по отношению к ней хана.

Существование Касимовского ханства во главе с правителями-мусульманами показывала всем сопредельным странам, что Московское государство вполне лояльно относится к иноверцам. Это укрепляло позиции сторонников Москвы, прежде всего в татарских ханствах Крыма, Казани, Астрахани, Сибири.

Всего на касимовском троне побывало 14 правителей. Все татарские правители Касимова были чингисидами, то есть прямыми потомками Чингисхана и его старшего сына Джучи, поскольку именно на территории его улуса возникла Золотая Орда. 

Вряд ли пассажиры подмосковной электрички, проезжая станцию Колхозная, что в 30 км от МКАД (между Подольском и Чеховым), смогут ответить на вопрос, чем знаменито это место. Они будут удивлены, узнав, что 430 лет назад на окрестных полях решалась судьба России. Речь идет о прогремевшей тут летом 1572 года битве у села Молоди. По своему значению некоторые историки приравнивают ее к битве на Куликовом поле.

Крымское ханство, отколовшееся в 1427 году от распадающейся под Золотой Орды, было для Руси злейшим врагом: с конца XV столетия крымские татары совершали постоянные набеги на Русское Царство. Почти ежегодно они разоряли то одну, то другую область Руси, угоняя в плен женщин и детей, которых перепродавали в Стамбул.

 Самым же опасным и разорительным стал набег, совершённый крымцами в 1571 году. В мае 1571 года крымский хан Давлет Гирей c 40-тысячной армией, обойдя с помощью перебежчиков, засечные линии на южных окраинах Русского царства, вышел во фланг русской армии, насчитывавшей не более 6000 человек. Сторожевой отряд русских был разгромлен крымцами, которые устремились к русской столице.

Давлет Гирей. 14-й хан Крымского ханства. За поход 1571 года и сожжение Москвы получил прозвище TahtAlğan – Взявший Трон

 3 июня 1571 года крымские войска разорили незащищенные слободы и деревни вокруг Москвы, а затем подожгли предместья столицы. Благодаря сильному ветру огонь быстро распространился по городу. Гонимые пожаром горожане и беженцы бросились к северным воротам столицы. В воротах и узких улочках возникла давка, люди «в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, кто были под ними».

В течение трех часов Москва выгорела дотла. На другой день татары и ногайцы ушли по рязанской дороге в степь. Помимо Москвы крымский хан разорил центральные области и вырезал 36 русских городов. В результате этого набега было перебито до 80 тысяч русских людей, а около 60 тысяч было уведено в плен. Население же Москвы сократилось со 100 до 30 тысяч человек.

Давлет Гирей был уверен, что Русь уже не оправится от такого удара и сама сможет стать лёгкой добычей. Поэтому в следующем 1572 году он решил повторить поход. Он смог собрать 120-тысячное войско, включавшее 80 тысяч крымцев и ногайцев, 33 тысячи турок и 7 тысяч турецких янычар. Существование русского государства и самого русского народа повисло на волоске.

Этим самым волоском по счастью оказался князь Михаил Иванович Воротынский, который был главой пограничной стражи в Коломне и Серпухове. Под его началом были объединены опричные и земские войска.

Момент для нападения был удачен. Русское государство находилось в критической изоляции и вело борьбу сразу с тремя сильными соседями (Швецией, Речью посполитой и Крымским ханством). Ситуация была — хуже некуда.

Вначале 1572 года Иван Грозный эвакуировал столицу. На сотнях возов из Кремля в Новгород были отправлены казна, архивы, высшая знать, в том числе семейство царя.

Москва могла стать добычей гиреев

Собираясь в поход на Москву, Девлет-Гирей уже поставил более крупную цель — завоевать всю Россию. Глава государства, как мы уже говорили, перебазировался в Новгород. А в сгоревшей от прошлого набега Москве не имелось крупных соединений. Единственной силой, прикрывавшей опустевшую столицу с юга, по линии Оки, была 50-тысячная армия во главе с князем Михаилом Воротынским. На помощь ему пришла тысяча донских казаков с атаманом Мишкой Черкашениным. Также в армии Воротынского находился посланный сюда царем 7-тысячный отряд немецких наемников.

У Серпухова он оборудовал главную позицию, укрепив ее “гуляй-городом” — подвижной крепостью из телег, на которые ставились деревянные щиты с прорезями для стрельбы.

Гуляй-город

Наш средневековый танк Гуляй-город, был вооружен пушками и затинными пищалями, отличавшимися от обычных наличием крюков, которые зацеплялись за стену с целью уменьшения отдачи при выстреле. Пищаль уступала в скорострельности лукам крымских татар, но имела преимущество в пробивной силе: если стрела застревала в теле первого же незащищённого воина и довольно редко пробивала кольчугу, то пищальная пуля пробивала двоих незащищённых воинов, застревая лишь в третьем. Кроме того, она легко пробивала и рыцарские доспехи.

Против нашей позиции хан выставил для отвлечения 2-тысячный отряд. Главные же силы в ночь на 27 июля форсировали Оку в двух слабо защищенных местах: у Сенкиного брода и у села Дракино.

У Сенкиного брода переправился 20-тысячный авангард Мурзы Теребердея. На его пути оказалась лишь небольшая застава из 200 воинов. Они не отступили и геройски погибли. В бою у Дракина отряд знаменитого полководца Дивей-Мурзы разбил полк воеводы Никиты Одоевского. После этого хан устремился к Москве. Тогда Воротынский снял войска с береговой линии и двинулся вдогонку.

Головные части ханского войска подходили к реке Пахре. Задние — к селу Молоди. Тут их настиг конный полк молодого князя Дмитрия Хворостинина. Он бесстрашно атаковал крымский арьергард и нанес ему поражение. Этот сильный неожиданный удар вынудил Девлет-Гирея остановить прорыв к Москве. Опасаясь за свой тыл, хан повернул назад, чтобы сокрушить идущую следом армию Воротынского. Без ее разгрома правитель Крыма не мог достичь поставленных целей. Зачарованный мечтой о покорении Москвы, хан отбросил обычную тактику своей армии (набег-отход) и втянулся в масштабное сражение.

Произошло то, на что надеялся Воротынский, отряд Хворостинина мнимым отступлением заманил противника к гуляй-городу. Быстрым маневром, уведя своих воинов в сторону, подвел врага под убийственный артиллерийско-пищальный огонь – «многих татар побили».

В гуляй-городе находился большой полк под командованием самого Воротынского, а также подоспевшие казаки атамана Черкашенина. Началась затяжная битва, к которой крымское войско было не готово. После ряда небольших стычек 31 июля Давлет Гирей начал решающий штурм гуляй-города, но он был отбит. Его войско понесло большие потери убитыми и пленными.

На следующий день атаки прекратились, но положение осажденного лагеря стало критическим. Там было много раненых, кончалось продовольствие. 2 августа правитель Крыма решил, наконец, покончить с “гуляй-городом” и бросил против него основные силы. Наступила кульминация битвы. Ожидая победы, хан не считался с потерями.

Московские стрельцы

 В тяжёлой борьбе погибли до 3 тысяч русских стрельцов, защищавших подножие холма, понесла серьёзные потери и русская конница, оборонявшая фланги. Но приступ был отбит – крымская конница не смогла взять укреплённую позицию, нужно было иметь много пехоты. И тогда Девлет-Гирей в запале прибегнул к нехарактерному для крымцев приему. Хан велел всадникам сойти с коней и вместе с янычарами идти на приступ в пешем строю. Это был риск. Крымское войско лишалось главного козыря — высокой маневренности.

 Лезущие татары и турки устилали холм трупами, а хан бросал всё новые силы. Подступив к дощатым стенам гуляй-города, нападавшие рубили их саблями, расшатывали руками, силясь перелезть или повалить, «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много».

Уже под вечер, воспользовавшись тем, что враг сосредоточился на одной стороне холма и увлёкся атаками, Воротынский предпринял смелый манёвр. Дождавшись, когда главные силы крымцев и янычар втянутся в кровавую схватку за гуляй-город, он незаметно вывел большой полк из укрепления, провёл его лощиной и ударил в тыл татарам. Одновременно, сопровождаемые мощными залпами пушек, из-за стен гуляй-города сделали вылазку и воины Хворостинина.

Крымские воины, не привыкшие биться в пешем строю с кавалерией, не выдержали двойного удара. Вспыхнувшая паника низвела лучших конников империи до положения толпы, бросившейся спасаться от всадников Воротынского. Многие погибли, так и не сев на коней. Среди них были — сын, внук и зять Девлет-Гирея. К ночи побоище стихло. Собрав остатки разбитого войска, хан начал отход. Так завершилась великая многодневная битва на просторах от Оки до Пахры.

 Во время преследования пеших крымцев до переправы через Оку было перебито большинство бежавших, а также ещё один 5-тысячный крымский арьергард, оставленный на охрану переправы. В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов. Потерпев поражение в Битве при Молодях, Крымское ханство потеряло при этом почти всё мужское население. Однако предпринять поход в Крым, чтобы добить зверя в его логове, Русь, ослабленная предыдущим набегом и Ливонской войной, тогда не смогла.

Вена или все-таки Молоди?

Это была последняя крупнейшая битва Руси со степью. Удар при Молодях потряс крымскую мощь.

А теперь немного об истории с географией. Известно, что крайней точкой, где было остановлено османское наступление в Европе, считается Вена. На самом же деле, пальма первенства принадлежит подмосковному селу Молоди. Вена тогда находилась в 150 км от границ османской империи. Тогда как Молоди — примерно в 800 км. Именно у стен российской столицы, при Молодях, был отражен наиболее дальний и грандиозный поход войск османской империи вглубь Европы.

Князь Воротынский Михаил Иванович памятник в г. Воротынец

Сопоставимое по значению с битвами на Куликовом поле (1380) или Пуатье (732) сражение при Молодях до сих пор остается малоизвестным событием и почти не упоминается в числе знаменитых побед русского оружия.

Однажды государь Иван Васильевич Грозный сильно удивил своих подданных. В 1575 году он отрекся от власти в пользу касимовского царя Симеона Бекбулатовича. В одночасье татарский хан был произведен в правители Руси, а царь Иван Грозный стал князем Иваном Московским.

 Хотя принято именовать Симеона в этот период царем, на самом деле он таковым не был. Иван Грозный не передал ему этот титул. На престол Симеон сел с титулом «великого князя всея Руси». Иван же остался князем Московским, Псковским и Ростовским. На московский трон вступил царевич из рода Чингисхана. Русская история могла бы быть совершенно иной, унаследуй он политическую волю, мужество, вероломство и амбиции своего великого предка. Но он всего лишь точно и честно исполнил отведенную ему скромную роль в блестящей политической комбинации, придуманной Иваном Васильевичем с размахом, достойным его шекспировской эпохи. 

В дальнейшем этим приемом пользовались неоднократно, конечно, не в столь радикальной форме, а скорее под девизом "Не ведает царь, что творят его бояре", и эффективность его весьма ценили. А царь Симеон, герой и жертва этого беспрецедентного исторического трагифарса, оказался забыт...
Царем Симеон стал задолго до коронации в Успенском соборе. В нем текла благородная кровь чингизидов. До крещения он именовался Саин-Булатом. Его отец Бек-Булат являлся прямым потомком властителей Золотой Орды - внуком последнего золотоордынского хана Ахмата.

В 1558 году Иван IV пригласил Бек-Булата к себе на службу. Достоверно известно, что в 1563 году тот участвовал в военном походе под Смоленск, а уже в 1566 году "голову положил на государевой службе". После его смерти службу продолжил сын. В официальных документах Саин-Булат именовался астраханским царевичем. Однако в конце 1560-х годов в его судьбе произошел первый взлет. Иван Грозный посадил Саин-Булата на престол в Хан-Кермане (Город Хана), как в то время именовался городок Касимов.

 После распада Золотой Орды татары нередко переселялись в пределы Московского княжества. Отпрыски знатных ордынских фамилий вместе с чадами и домочадцами просили у великих князей службы и места для проживания.

В российском дворянстве можно проследить несколько сот фамилий тюркского происхождения - Аксаковы и Юсуповы, Бердяевы и Тенишевы, Урусовы и Карамзины, Третьяковы и Чаадаевы, и многие другие...

Трехвековое подчинение Золотой Орде выработало на Руси стойкое почитание династии Чингисхана, которая там правила. По свидетельствам летописцев, татарские царевичи при кремлевском дворе считались "честию бояр выше". И не раз случалось так, что, отправляясь на войну, великий князь передоверял управление страной не боярам, а одному из своих татарских подданных.

Касимов на протяжении веков был важным военным фактором в московских стратегических раскладах. Надо отметить, что в отличие от других русских княжеств Касимовское ханство являлось мусульманским уделом в составе России. Об этом русские цари всякий раз напоминали Крыму и Турции, когда там начинали волноваться о судьбе своих единоверцев на Руси: "Когда б государь наш бусурманский закон разорял, не велел бы Саин-Булата среди своей земли в бусурманском законе устраивать".

 Восхождение Саин-Булата к вершинам власти началось в 1570 году, когда в московских разрядных книгах его начали именовать царем касимовским (предшественники именовались скромнее - царевичами). Возможно, у Саина нашлись могущественные покровители в Кремле: он был родственником второй жены Ивана IV, Марии Темрюковны, происходившей из рода владетельных кабардинских князей. Однако к тому моменту царица уже умерла (Грозный утверждал, что ее отравили).

 Важным условием для продвижения по службе татарского сановника на Руси было его обращение в православную веру. В июле 1573 года, по настоянию Ивана Грозного, касимовский царь был крещен в селе Кушалино Тверского уезда, получив при этом христианское имя Симеон. Саин знал, что теряет право на престол мусульманского Касимова. Впрочем, эту потерю Грозный компенсировал ему сполна, пожаловав звание "слуги государева", которое давалось только наиболее близким сановникам и только за особые услуги.

Иван Грозный на свадьбе Симеона Бекбулатовича

В 1573 году Иван Грозный женил Симеона. Его супругой стала одна из красивейших женщин того времени - Анастасия Мстиславская, дочь князя Ивана Федоровича Мстиславского, которого иностранцы называли "принцем крови" - мать его была племянницей великого князя Василия III.

Таким образом, Мстиславские, которые вели свой род от великого литовского князя Гедимина, приходились родней и царю Ивану IV. Женившись на красавице Анастасии, с царем породнился и Симеон Бекбулатович. Брак Симеона и Анастасии был удачным. У них родилось шесть детей. Но в тихую семейную жизнь вмешалась высокая политика.

 На московском престоле 30 октября 1575 года Иван Грозный отрекся от царства и передал верховную власть Симеону, незадолго до того назначенному главой Боярской думы. Решение это готовилось втайне и потому даже для ближайшего царского окружения прозвучало как гром среди ясного неба. Бывший касимовский хан стал "великим князем всея Руси". Венчался Симеон в Успенском соборе в Кремле - как положено московским государям.

Грозный сохранил за собой "удел", в который отошли Ростов, Псков, Дмитров, Старица, Ржев и Зубцов. Всю остальную Русь (кроме бывшего Казанского ханства) "правил" Симеон. Под именем и с гербом Симеона Бекбулатовича выходили государственные указы и пожалования.

Во вражеском окружении

На протяжении десяти лет Иван Грозный пытался сломить сопротивление русской аристократии при помощи опричного террора. Опричнина ввергла Россию в хаос, но результата не достигла. Иван был вынужден распустить преторианскую гвардию. Это только усугубило положение. Измена проникла в правительство, ближайшее окружение было ненадежно, боярство же внушало царю еще большие опасения.

Английский посол Даниил Сильвестр писал, что в беседе с ним Иван IV объяснял свое решение передать престол Симеону грозящими ему заговорами: он "предвидел изменчивое и опасное положение государей и то, что они наравне с нижайшими людьми подвержены переворотам.

Существовали ли в действительности боярские заговоры или это плод больного воображения Грозного? "Независимые источники" - иностранцы, состоящие на русской службе, - считали, что заговоры были.

Во время одного из походов в Ливонию планировалось перебить личную охрану Грозного, схватить царя и выдать полякам. Положение для Грозного выглядело настолько отчаянным, что за год до своего отречения, летом 1574 года, он пришел к мысли бежать со всей семьей в Англию. С королевой Елизаветой велись тайные переговоры о предоставлении ему убежища. В Вологду свозили царские сокровища и строили суда для отъезда "для сбережения себя и своей семьи... пока беда не минует, бог не устроит иначе".

Иван Васильевич страшился мятежа могущественных вассалов, который мог покончить с его династией (печальный пример был у него перед глазами - в Швеции в результате переворота был свергнут с престола его союзник Эрик XIV). А отмена режима "чрезвычайного положения" привела к тому, что репрессии против высшей аристократии должны были быть утверждены Боярской думой. Дума же так просто своих не сдавала. Известен факт, когда князь Иван Мстиславский, обвиненный царем в том, что по сговору с крымскими татарами открыл им дорогу на Москву, не только уцелел, но продолжал заседать в Боярской думе.

Без санкции Думы Иван был вынужден прибегать к совершенно небывалому для того времени способу расправы со своими противниками. Публичные казни на Лобном месте прекратились. Следствие велось втайне, приговоры выносились заочно. Осужденных стали убивать дома или на улице, на трупе оставляли краткую записку с перечислением "грехов" покойного.

Иван Грозный

Передача власти царю Симеону означала, что Грозный получал полную свободу карать "изменников" в своем "уделе". В течение месяца Грозный сформировал новое правительство и новую "удельную" гвардию, при помощи которой и расправился с "заговорщиками", большая часть которых принадлежала к верхушке опричнины.

Понятно, что в значительной степени успех плана Ивана IV зависел от личности "сменщика". Грозный хотел быть уверенным в том, что новый царь не выйдет у него из подчинения. Он не должен был быть связан с любым из боярских родов, но в то же время должен устраивать своим происхождением бояр и кремлевскую бюрократию.

Антикризисный управляющий Ивана Васильевича

Непопулярные антикризисные меры правители всегда стремятся осуществлять чужими руками. Иван Грозный не был исключением. Война, которую он вел без малого тридцать лет, разорила казну, собирать налоги мешали так называемые "тарханы" - освобождения от налогов, дарованные вотчинам и монастырям.

Неслучайно поэтому английский посол в России Джером Горсей увидел в "назначении" Симеона серьезную финансовую подоплеку. По его мнению, Иван IV руками царя Симеона хотел аннулировать все жалованные церкви грамоты и тем самым серьезно урезать ее земельные владения. Такой поворот дела и все изменения могли дать прежнему царю возможность отвергнуть все долги, сделанные за его царствование: патентные письма, пожалования городам, монастырям - все аннулировалось.

Ему вторит английский дипломат сэр Джильс Флетчер, посетивший Московию в 1588 году. Вот что он писал в своей книге "О государстве Русском": "Во имя этой цели Иван Васильевич использовал весьма странную практику, которую немногие князья могли принять в самых крайних ситуациях. Он оставил свое царство некоему великому князю Симеону... как будто бы он предполагал отойти от всех общественных дел к тихой личной жизни. К концу года его правления он побудил этого нового царя отозвать все грамоты, пожалованные епископствам и монастырям. Все они были аннулированы". В действительности окончательно ликвидировать систему тарханов не удалось. Стремление конфисковать главное богатство церкви - монастырские земли - вызвало резкий отпор церковных иерархов.

Схватка за Краков

Еще одной причиной, по которой Иван Грозный мог "уступить" свой престол Симеону, были внешнеполитические амбиции царя. Грозный претендовал на престол соседней Речи Посполитой, где после смерти бездетного Сигизмунда II в 1572 году началось "бескоролевье".

В 1573 году на заседании сейма новым королем был избран Генрих Анжуйский из французской династии Валуа. При этом королю запрещалось объявлять войну или увеличивать налоги без согласия парламента. И даже жениться он должен был не иначе как по рекомендации сената. Так что нет ничего удивительного, что Генрих Валуа правил Польшей только 13 месяцев, проводя все время в пирах и карточной игре, а затем тайно бежал во Францию, где после смерти его брата Карла IX освободился трон.

Сенат и сейм долгое время не могли договориться о кандидатуре следующего монарха. За престол в Кракове спорили австрийский эрцгерцог, шведский король и даже герцог Феррарский. За кандидатуру московского царя высказались Литва, где большую роль играли православные феодалы, и протестанты, для которых был неприемлем католический монарх. Кандидатура Ивана Васильевича обсуждалась еще и на выборах 1572 года. Но тогда московский кандидат не прошел.

Отречение Грозного и коронация Симеона в 1575 году могли привлечь на его сторону голоса тех шляхтичей, которые опасались избрать своим монархом могущественного иноземного правителя. К сожалению, и этот план не увенчался успехом. Королем Речи Посполитой были выбраны сразу два претендента: австрийский эрцгерцог и семиградский князь Стефан Баторий. В развернувшейся "войне двух королей" победу одержал энергичный Баторий, который считался одним из лучших полководцев своего времени. Это обернулось для России тяжелейшим поражением в Ливонии.

Почему Грозный убил своего сына

Всем хорошо известна хрестоматийная картина Ильи Репина. Но версия художника, поддержанная, правда, виднейшими русскими историками, на самом деле не больше чем версия. Считается, что Иван в припадке гнева ударил царевича тяжелым посохом, отчего тот через три дня умер. Однако был ли этот удар случайным? За полгода до кончины Ивана Ивановича в Польшу бежал родственник одного из руководителей тогдашнего правительства Богдана Бельского, который рассказал полякам, что московский царь не любит старшего сына и нередко бьет его палкой.

По свидетельству Джерома Горсея, "царь опасался за свою власть, полагая, что народ слишком хорошего мнения о его сыне". А московский летописец вычурным и замысловатым слогом рассказывал о том, что Грозный "мнет и почал на сына своего царевича Ивана Ивановича о желании царства". Выражаясь современным языком, наследника заподозрили в намерении свергнуть отца. Именно для того, чтобы ликвидировать такую угрозу (или, по крайней мере, вразумить наследника), Грозный и нарек на великое княжение Симеона. Тогда близкие к царевичу бояре будто бы заявили: "Неподобает, государь, тебе мимо своих чад иноплеменника на государство поставлять". Открытое сопротивление воле Грозного показывает, как далеко зашло дело.

Первая серьезная ссора с сыном произошла еще в 1570 году. Тогда Грозный заявил в присутствии бояр, духовенства и иноземных послов, что намерен лишить сына прав на трон и сделать наследником Магнуса, принца датского. Спустя пять лет Иван Васильевич исполнил свою угрозу, но передал шапку Мономаха не Магнусу, а Симеону.

Кремлевская астрология

С интригой, которую вел против Грозного "малый двор" царевича, связана еще одна интереснейшая фигура. Личный медик царя Елисей Бомелей, по некоторым сведениям, родился в Везеле (Вестфалия), учился в Кембридже, в Лондоне был заключен в тюрьму за колдовство, бежал в Россию, где попал в фавор к царю Ивану Грозному, который сделал его своим врачом. Он оставил после себя недобрую память в народе. Его считали "лютым волхвом", однако секрет его влияния объяснялся просто: в лабораториях Кремля он изготовлял яды для впавших в немилость вельмож, с которыми Грозный не мог расправиться в открытую. Интриги и погубили Бомелея.

Лейб-медик по совместительству являлся и царским астрологом. Иван IV, подобно многим своим современникам, боялся колдовства и верил в пророчества. Бомелей предсказал царю, что в 7084 году от сотворения мира (с 1 сентября 1575 года до 31 августа 1576 года) властитель Руси умрет. "Пискаревская летопись" прямо сообщает, что "некоторые люди говорили, что Иван поместил Симеона (на трон), поскольку предсказатели предупредили его, что в тот год случится изменение: царь Москвы умрет". Неизвестно, хорошим ли астрологом был Бомелей, но опасность он почувствовал заблаговременно. Решив бежать из России, лейб-медик взял подорожную на имя своего слуги и отправился на границу, предварительно зашив в подкладку платья все свое золото. В Пскове подозрительного иностранца схватили и в цепях привезли в Москву.

Джером Горсей рассказал любопытные подробности о последних днях авантюриста. По его словам, Грозный поручил допросить Бомелея царевичу Ивану и его приближенным, заподозренным в сговоре с лейб-медиком. С помощью этих людей Бомелей надеялся выпутаться из беды. Когда же колдун увидел, что друзья предали его, он заговорил. И показал гораздо больше того, о чем желал знать царь. Но предательство не спасло "злого волхва": его зажарили на огромном вертеле.

Последний князь великой Твери

Через год шапка Мономаха вернулась на голову Ивана Васильевича. Создав сильную и надежную охранную службу, которой ему не хватало со времени роспуска опричнины в 1572 году, Иван IV почувствовал себя в безопасности. Оппозиция была сломлена. Казни прекратились. Как говорится, мавр сделал свое дело.

Впрочем, за службу Грозный отблагодарил Симеона по-царски: ему был пожалован титул великого князя Тверского (к тому моменту все удельные княжества были ликвидированы) и обширные земли в Твери и Торжке.

Симеоновская улица в Твери

Тверской Кремль - исторический центр древний Твери.

Борис Годунов

 В 1580 году по писцовой книге Симеон владел 13500 десятинами пахотной земли. Дарованными ему землями распоряжался самовластно, обладал правом судить и жаловать "людишек своих". ...Старинную улицу Симеоновскую в Твери вам покажут все. Свое название она получила по церкви Симеона Столпника. Но сами тверичи утверждают, что улицу назвали в честь Симеона Бекбулатовича.

В Твери бывшего царя приняли с восторгом: все знали о спокойном и незлобивом характере Симеона. А его титул заставлял вспомнить славные времена былой самостоятельности Тверского княжества. Резиденцией Симеона стал кремль. В нем расположился пышный двор, который был миниатюрной копией московского. Были образованы приказы, которые ведали делами удельного княжества. Хобби бывшего царя стали охота (в селе Кушалино, где его когда-то крестили, располагался охотничий двор) и строительство. Татарский хан, ставший ревностным христианином, строил церкви и делал богатые вклады в монастыри. Княжение в Твери не было для Симеона почетной ссылкой. Бекбулатович продолжал заседать в Боярской думе. Он принимал участие в Ливонской войне: корпус под командованием бывшего царя действовал на русско-литовской границе, а когда в 1581 году Стефан Баторий осадил Псков, Грозный назначил великого князя тверского главнокомандующим 300-тысячной резервной армией...

Началось с того, что тесть Симеона, князь Иван Мстиславский был обвинен в заговоре против Годунова и пострижен в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Ионы. Вслед за этим Симеон был лишен титула и имений и сослан на житье в село Кушалино. Черные дни для Симеона Бекбулатовича наступили в 1584 году, когда скончался Иван Грозный. При царе Федоре власть оказалась в руках Бориса Годунова.

Бочонок испанского вина

Впрочем, история дала Симеону последний шанс для реванша. После загадочной гибели в Угличе царевича Дмитрия и смерти бездетного царя Федора Россия оказалась перед необходимостью выбирать себе нового правителя. Первым кандидатом на осиротевший престол был царский шурин Борис Годунов. Однако столь однозначным такое положение представлялось далеко не всем. С новой силой разгорелись в Москве интриги. И тут опять всплыло имя царя Симеона. В апреле 1598 года несколько боярских фамилий решили консолидироваться вокруг этой фигуры против могущественного Годунова. В пользу Симеона высказались Романовы и Бельские. И не только они.
Как с удивлением отмечал Н.Карамзин, "мысль возложить венец Мономахов на голову татарина не всем россиянам казалась тогда нелепою". Царский титул, который тот носил когда-то, все еще оказывал магическое воздействие на народ. Для того чтобы стать царем, Василию Шуйскому достаточно было получить одобрение у высших аристократических фамилий России. Борису Годунову пришлось пойти на созыв Земского собора, пустить в ход весь арсенал политической борьбы - от агитации до подкупа депутатов. Целуя крест новому государю, подданные должны были обещать: "Царя Симеона Бекбулатовича и его детей и иного никого на Московское царство не хотеть видеть, ни думать, ни мыслить, ни родниться, ни ссылаться с царем Симеоном ни грамотами, ни словом, ни делом, ни хитростью; а кто учнет с кем о том думать и мыслить, что царя Симеона или сына его на Московское государство посадить, того изыскать и привести к государю".

 Кстати, после смерти Бориса Годунова в 1605 году присягавшие его сыну Федору давали то же самое обязательство. Борис Годунов смертельно боялся Симеона. В Никоновской летописи говорится: "Враг вложи Борису в сердце и от него (Симеона) быти ужасу, и посла к нему с волшебною хитростью, и повелел его ослепити, тако же и сотвориша". Свет на эту загадочную фразу пролил француз Яков Маржерет.

Руководитель личной охраны Бориса Годунова, а затем и Лжедмитрия I, лично знал Симеона, неоднократно беседовал с ним, и тот ему поведал, что к нему в село Кушалино прибыл в день его рождения человек с письмом от царя Бориса. Там говорилось о том, что ссылка Симеона подходит к концу. В знак своей милости Годунов послал бывшему царю бочонок испанского вина. Выпив за здоровье Бориса, Симеон и его слуга, разделивший трапезу с господином, ослепли.

Эта история широко обсуждалась в то время, и популярности Годунову не прибавила. Так, Лжедмитрий I, перед вступлением в Москву перечисляя преступления Годунова, обвинил его в ослеплении Симеона, а заодно и в отравлении его сына Ивана. Этому можно и поверить, зная привычку Бориса Федоровича расправляться со своими врагами втихомолку.

Смиренный инок Стефан

В правление царя Бориса Симеон, всеми избегаемый, тихо жил в своем селе, как говорит летопись, "не искаша земнаго ничего". Но когда на престоле воссел Лжедмитрий I, бывший царь оказался нужен новой власти. Новый самодержец, царское достоинство которого было весьма сомнительно, вызвал Симеона Бекбулатовича в Москву, пообещал вернуть пожалованные Грозным владения и даже позволил официально именоваться царем.

Кирилло-Белозерский монастырь

 Однако строптивый татарин не пожелал поддерживать авторитет самозванца. Расплата не заставила себя ждать - в марте 1606 года Лжедмитрий приказал сослать Симеона в монастырь. Этим он избавлялся и от гипотетического конкурента: из монастыря навсегда заказан путь в государи. Великий князь всея Руси Симеон Бекбулатович, в прошлом царь касимовский Саин-Булат, был пострижен под именем Стефана в Кирилло-Белозерском монастыре, где десятью годами раньше окончил свои дни его тесть. Причем Лжедмитрий помнил об этом и в инструкции сопровождающим наказывал, чтоб постригли его "как старца Иону Мстиславского".

Всего полтора месяца спустя Лжедмитрий I был убит. 

В цари "выкликнули" Василия Шуйского

Соловецкий монастырь

Тюрьма на Соловках. В среднем величина каменного мешка была 2,15 на 2,2 метра

Сохранившиеся башни Симонова монастыря

ДК ЗИЛ

 Популярностью в народе он не пользовался, права на престол у него были шаткие (говорили, что он "самочинно в цари нам поставился"), и потому он тоже вспомнил о Симеоне. Казалось бы, слепой старик не мог вызывать опасений, но всего уже через девять дней после прихода к власти, 29 мая 1606 года, Василий Шуйский приказывает перевести старца на Соловки, место ссылки особо опасных "государственных преступников". Царь Василий лично держит эту операцию под контролем: требует от приставов отчета, "какого числа он из монастыря выедет, чтобы нам про то ведомо было вскоре".

На Соловецких островах старец Стефан прожил шесть лет. Богатые вклады в монастырь, которые он делал в бытность великим князем тверским, не облегчили его тягот. Монахи не смели ослушаться распоряжений Москвы и держали бывшего царя в каменном мешке на хлебе и воде.

Только в 1612 году по приказу князя Дмитрия Пожарского и "по совету всея земли" его вернули в Кирилло-Белозерский монастырь.

 Последние годы Бекбулатович доживал в Москве. Он пережил всех своих детей, не дождалась его возвращения из ссылки жена Анастасия, которая вслед за мужем приняла постриг. Старица Александра была похоронена в Старом Симоновом монастыре.  

Сам Стефан скончался 5 января 1616 года. Его похоронили рядом с супругой. На надгробном камне написали: "Лета 7124 году генваря в 5 день преставился раб божий царь Симеон Бекбулатович во иноцех схимник Стефан". В 1930-х годах на месте Старого Симонова монастыря по проекту братьев Весниных построили Дворец культуры ЗИЛа.

Почему именно Кушалино было оставлено Симеону после смерти Ивана Грозного? Скорее всего, это было приданое его жены Анастасии Мстиславской.

 Будучи «великим князем Тверским», Симеон не имел поначалу особого времени и интереса заниматься своими вотчинами. С 1576 года он носил этот титул, но в 1577–1579 годах постоянно находился в войсках. Московское государство напрягало очередные (как оказалось, последние) усилия в Ливонской войне, стремясь переломить в свою пользу военное счастье. Военные кампании закончились грандиозным поражением русских ратей, после чего воевать стало уже просто нечем.

 Симеон поселился в Твери окончательно около 1580 года. Его тверские земли продолжали беднеть, крестьяне – разбегаться, штат слуг постоянно приходилось сокращать. Но грандиозных военных катастроф кушалинская округа до времени избегла. В 1581 году тверская рать под предводительством Симеона и Ивана Мстиславского стояла под Вышним Волочком, в ожидании нападения польских отрядов Стефана Батория. Но поляки пока предпочли ограничиться грабежом недалеко от границы.

 Приблизительно до 1585 года положение самого бывшего царя Симеона было достаточно стабильным. Но уже в 1588 году Отдельная книга Тверского уезда описывает тверские села Симеона Бекбулатовича, отданные в раздачу новым владельцам. С этого времени Симеон оказался в Кушалине в ссылке. Теперь он мог только ждать лучших времен, которые для него уже не наступили.

 Симеон деятельно занимался обустройством оставленного ему села Кушалино. В церковном отношении он явно не был пассивным прихожанином. Об этом свидетельствует полная смена святынь и престолов в самом Кушалине в его бытность. Симеон приложил руку и к другим местным обителям.

Церковь Иконы Божией Матери Смоленская в Кушалино

Симеон встретил голодные годы в Кушалине. Слепой, старый, опальный.

 Он не успел пышно украсить свою каменную церковь. Правда, Симеон смог нанять хороших мастеров для ее постройки. На строительстве храма были задействованы каменщики из числа лучших, имевшихся тогда в Московском государстве.

Небольшая церковь представляла собой исключительное по редкости, изяществу и виртуозности исполнения сооружение. Ориентированная на лучшие постройки Москвы, Смоленская церковь в Кушалине является памятником амбиций и вкуса своего заказчика. У него, вероятно, оставалось на момент ее постройки достаточно связей в столице, чтобы заказать сооружение, пусть не равняющееся с грандиозными постройками Годуновых масштабом, но не уступающее им изяществом.

Храм, воздвигнутый на холме, с прекрасно развитым шатром, заканчивается небольшим фонарем с главкой, увенчанной крестом. Классическая простота наружных стен, стройность конструктивных линий придают ему особую привлекательность.

Окруженный в древнее время лесами этот храм должен был производить чудесное впечатление.

Массивные позднейшие постройки колокольни и трапезной церкви, непосредственно примкнувшие к нему, закрывают его с западной стороны. Древний храм как бы стремится вырваться из насевших на него тяжелых масс новых построек, но громада нового храма как бы преграждает ему путь.

  В Кушалине его не забыли. Много лет спустя в храме Смоленской иконы Божией Матери берегли его икону как главную святыню, а под храмом показывали белокаменный подвал, в котором, по преданию, томился в заключении слепой, попавший в опалу Симеон. Показывали даже кольцо от цепи, которой он был прикован. Даже если предание приукрашивает детали, главное в нем достоверно: ореол невинного страдальца сделал Симеона в глазах крестьян местным святым. «Память его свято чтится в селе Кушалине», – писал в «Тверском Патерике» архиепископ Тверской и Кашинский Димитрий в 1907 году.

Историческая правда всегда получается богаче мифа. В мифе всегда есть "белое" и "черное", всегда есть "наши" и "поганые". А вот в реальных находках есть все — и позор, и слава, и бесчестие, и подвиг.
Есть и простые человеческие судьбы, которые вдруг позволяют по-новому взглянуть на историю

Невозможно написать историю России без христианства.
Но и без ислама ее написать — тоже никак не получится. Будут всюду торчать недосказанности. И одна из таких недосказанностей — касимовские татары.

Карта этих "исламских княжеств" в самом центре сердцевины русских земель

Минарет и мечеть в Касимове. Точнее — в Ханкермене (сравните с крымским Инкерманом)

Все эти княжества основаны татарами-мишарями. Мишари — такая же загадка истории, как и хазары. В честь этого племени и татар-мишарей и получило своё название местность Мещера, которая включает в себя восток Московской области, юг Владимирской и Рязанскую область.
Сами татары-мишари считаю, что они произошли от потомков Золотой Орды, попав в леса Рязанщины с юга.

Проследить историю мишарей назад, в прошлое, очень трудно.

А Касимов — это всего 280 километров от Москвы. До Киева же от Москвы — 880 километров. Ну, или — 530 километров до Великого Новгорода, если что.

Причем, если вы думаете, что "закончилась Золотая Орда — и закончились и татары-мишари", то вы глубоко ошибаетесь. "Официально" иго Золотой Орды для Москвы заканчивается после "стояния на Угре".
Именно это сражение между ханом Большой Орды Ахматом и великим князем Московским Иваном III в 1480-м году окончательно завершает позорную выплату дани и получение "ярлыков на княжение" в Золотой Орде для русских князей.
Ведь Куликовская победа Дмитрия Донского над темником Мамаем ничего в итоге для великорусского проекта объединения земель не решает — уже через два года, убив Мамая в его родном Солхате, новый хан Золотой Орды — Тохтамыш с молчаливого согласия Дмитрия Донского сжигает и грабит Москву.

Иван III кладет конец зависимости от Орды, но при этом, история "Касимовского ханства" после 1480-го года только начинается!

Ханство спокойно просуществует еще целых 200 лет, вплоть до 1681 года. В позднейших источниках его будут называть "формальным образованием", однако это не совсем так. Несмотря на то, что официально касимовские ханы присягают Москве, Ханкерман сохраняет все признаки средневекового независимого государства.
В ханстве была своя система налогообложения и канцелярии, которая была очень развитой. Налоги собирались в пользу хана, а отнюдь не от имени московского князя. Основная масса податного населения состояла из торговцев, ремесленников, мелких землевладельцев и крестьян. Существовала рента продуктами и отработка.

В состав привилегированного сословия входили аталыки (уважаемые и почитаемые люди), имильдаши (дети князей), казыи (судьи) и... казаки (военное сословие).
Кроме того, еще в XVI веке в Касимове абсолютно легально действовал... рынок рабов. В 300 километрах от Москвы, если что. Рабы (чура), хоть и использовались ограниченно, но состояли в основном как раз из русских и мордовских людей.

Симеон Бекбулатович был... правнуком хана Ахмата. Того самого, которого заставил стоять на Угре дедушка Ивана Грозного — Иван III. Саин-Булат хан, будучи номинально прямым потомком Чингизидов, оказывался козырной картой для примирения разновекторных интересов Казани, Астрахани и Москвы.

- Вроде, как и потомок Чингиз-хана — но при этом православный.
- Вроде бы и касимовский хан — но при этом «великий князь всея Руси».
Ну а то, что Иван Грозный остался лишь "Иваном Московским" отнюдь не помешало ему продолжать отбирать власть у бояр, знатных родов и земли у монастырей. Чингизид ведь у нас «великий князь всея Руси», а не я.

Татары потом будут идти с русскими бок о бок. Частью крещеные и обрусевшие, а частью — и полностью сохранившие и веру, и уклад, и язык. Как стал великим русским писателем потомок татарских мурз Александр Куприн.

В битве при Конотопе, в сражении с малороссийской фрондой, татары будут воевать с обеих сторон. В армии князя Куракина, на стороне русских, будут биться и полягут почти полностью 329 конных мурз и татар из касимовских и Шацких краев.

В армии сепаратистов Выговского будут сражаться 30 000 татар из ногайской, буджакской и азовской Орды, будут биться 240 турецких янычар и 3000 наёмных польских хоругвей. Самих "малороссийских полков" под Конотопом будет лишь 16 000 человек, что несколько омрачит славную победу "украинцев над москалями".
Это случится ещё через сто лет после Ивана Грозного и Симеона Бекбулатовича, в 1659 году.
И Касимовское ханство всё ещё будет под Москвой.

Наверное, не всё так просто было и с Куликовской битвой, которая произошла за 100 лет до событий на Угре.
Ведь стандартное описание "справа — русские, а слева — татары" тоже грешит однобокостью "Сказания о Мамаевом побоище", которое было написано через 300 лет после событий битвы, когда русские уже бились с русскими под Конотопом.