Расстрелян диктатор Монголии

Кажется, из монархистов только я один в целом свете.

Барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг

 15 сентября 1921 г. перед судом «революционного трибунала» в Новониколаевске (еще не переименованном большевиками к тому времени в Новосибирск) предстал Начальник Азиатской Конной дивизии генерал-лейтенант барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг, непримиримый враг большевиков и стойкий монархист, покоривший России Монголию, женатый церковным православным браком на принцессе Маньчжурской династии Цин, освободивший главу ламаистской «желтой веры» — Живого Будду — Богдо-гегена от красных китайцев, объявленный благодарными монголами «Белым Богом Войны», мечтавший о создании духовно-военного буддийского ордена для освобождения России, Европы и всего мира от марксистской чумы и подло выданный кучкой изменников слугам Третьего Интернационала.

Не отрекшийся от престола последний российский император Михаил II

Барон Унгерн, не веривший до последнего дня в гибель от рук большевицких убийц Великого Князя Михаила Александровича, по благословению Далай-Ламы и Богдо-Гэгэна вел своих казаков, бурят, монголов и тибетцев в бой под знаменем с ликом Спаса Нерукотворного и вензелем Императора Михаила II.

Участь барона Унгерна, привезенного большевиками на судилище в железной клетке (как дикого зверя, наподобие Емельяна Пугачева!), как всегда в подобных случаях, была предрешена еще до начала судебной комедии телеграммой Ульянова-Ленина: «Судить и, в случае установления вины, в чем не может быть ни малейших сомнений (!), немедленно расстрелять».

Биография

Барон Унгерн в возрасте семи лет

Барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг, отпрыск одного из древнейших феодальных аристократических семейств Прибалтийского края, предки которого были рыцарями Ордена Меченосцев и принимали активное участие в крестовых походах, родился 29 декабря 1885 г. в Ревеле (ныне Таллин).

Окончив в 1908 г. Павловское пехотное училище, Роман фон Унгерн-Штернберг предпочел стать кавалеристом. Сохранилась характеристика на Унгерна, подписанная Врангелем: «Превосходный офицер, не теряется ни при каких ситуациях. Склонен к пьянству» (справедливости ради, заметим, что впоследствии он стал абсолютным трезвенником).

Во время Первой мировой войны

Когда в 1911 г. в Китае вспыхнула революция против династии Цин, барон записался добровольцем на запад Монголии, где восставший народ вел бои с войсками Китая, 220 лет державшего Монголию под своей властью. Вместе с другими русскими казачьими офицерами он помогал создавать армию независимой Монголии, с самого начала ориентировавшейся на союз с Российской Империей великого Цаган-Хана (Белого Царя, как монголы издавна именовали российских Императоров). В эти годы была заложена основа его позднейшей популярности среди монголов.

С 1914 г. Унгерн снова в рядах регулярной российской армии. За боевые заслуги в боях с германцами в Восточной Пруссии был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и Золотым (Георгиевским) оружием. Но повздорил с другим офицером, был им ранен шашкой в голову и впал в немилость у начальства. 

Будучи сам абсолютным бессребреником, барон ставил в основу своих походов полную защиту мирного населения, и последнееценило это. Создав первоклассную по дисциплине и боеспособности Азиатскую Конную Дивизию, Унгерн всегда говорил, что или они все сложат головы, или доведут борьбу с красными до победного конца. Унгернбыл бесспорно жесток в своей антибольшевицкой борьбе и, пожалуй, единственным изо всех Белых вождей не на словах, а на деле противопоставил большевицкому красному террору равный ему по жестокости белый террор.

В то время китайские республиканцы, введя в Монголию дополнительные контингенты войск, фактически ликвидировали независимость страны. Повсюду в Монголии китайские солдаты грабили русские и бурятские поселения. Суеверные монголы ждали какого-то знамения свыше, чтобы подняться на борьбу. И такое знамение было им дано. Китайцы отстранили от власти и арестовали духовного и светского повелителя Монголии - Богдо-гегенаДжабдзавандамбу. Арестовав монгольского «живого бога» китайские генералы хотели лишний раз продемонстрировать всю безраздельность своей власти над Монголией. 350 вооруженных до зубов китайцев охраняли Его Святейшество, находившегося с супругой под арестом в своем Зеленом дворце.

В октябре 1920 г. китайцы заговорили о неизвестном военном отряде из русских, бурят и монголов, идущем на Ургу (ныне - Улан-Батор, столица Монголии). 23 октября в китайских сводках впервые прозвучало имя барона Унгерна. В то время в столице Монголии находилось до 15 000 китайских солдат, при 40 артиллерийских орудиях и более чем 100 пулеметах. Для сравнения: в рядах наступавших на Ургу передовых войск барона насчитывалось всего 9 конных сотен при 4 орудиях и 10 пулеметах!

худ. Дмитрий Шмарин "Барон Унгерн - За Веру, Царя и Отечество"	Вишневая курма, принадлежавшая барону Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу (Минусинский краеведческий музей)

Не сумев преодолеть отчаянного сопротивления китайцев, части барона остановились в 4 верстах от Урги. Барон лично деморализовал китайских солдат. Осажденные в Урге китайцы объявили за голову барона большую денежную награду, но... Среди бела дня барон Унгерн, в своем обычном монгольском одеянии - красно-вишневом халате с золотыми генеральскими погонами и орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия на груди, в белой папахе, не обнажая шашки, беспрепятственно въехал в занятую китайцами Ургу по главной дороге, средним аллюром. Он заехал во дворец Чен-И, главного китайского чиновника в Урге, а затем, проехав через консульский городок, преспокойно вернулся в свой стан.

Этот «необъявленный визит» барона Унгерна в змеиное гнездо произвел в осажденной Урге колоссальную сенсацию среди населения, а китайских оккупантов поверг в страх и уныние. Суеверные китайцы не сомневались, что за дерзким бароном стоят и помогают ему какие-то могущественные и сверхъестественные силы.

По ночам казаки Унгерна раскладывали в лагере костры так, чтобы все пространство на священной для монголов горе Богдо-Ула казалось заполненным бесчисленным воинством Унгерна. У гоминдановских солдат, в страхе взиравших на ночные огни, невольно возникали мысли о злых демонах, воюющих против них на стороне казаков Унгерна.

Осада Урги была замечательна именно тем, что была чисто «психологической» и полностью деморализовала «красных китайцев». Одним из этапов этой «психологической войны» было дерзкое по замыслу и исполнению освобождение монгольского «живого бога» из-под стражи, порученное бароном Унгерном буряту-сорвиголове Тубанову и 60 тибетцам его казачьей сотни. Фанатичные ламаисты, тибетцы ненавидели китайцев и были известны своей отвагой и изобретательностью.

В конце января 1921 г. переодетые ламами тибетцы Унгерна перебили китайскую охрану, взяли на руки Богдо-гегена (он был слеп), его жену и бежали с ними. Дерзкий увоз Богдо-гегена с женой у них «из-под носа» окончательно привел китайских солдат в состояние паники.

Призывы Унгерна к борьбе за независимость Монголии и изгнание «красных китайцев» были поддержаны широчайшими слоями монгольского общества. В войско барона валом повалили монгольские скотоводы-араты, настрадавшиеся в кабале у китайских ростовщиков.

Воины Монгольского дивизиона в Азиатской дивизии Унгерна

3 февраля барон Унгерн отобрал специальный Ударный отряд из забайкальских казаков, башкир и татар и лично повел его в наступление на предместье Урги. Ударный отряд «бароновцев», как таран, сокрушил сторожевые посты «красных китайцев» и очистил от них предместье города. Деморализованные «гамины» поспешно бросились отступать на север.

3 февраля войска Унгерна окончательно очистили Ургу от китайцев. Приказы барона по Урге: «За мародерство и насилие над жителями - смертная казнь».

После того, как русские, монголы и даже китайцы убедились, что с приходом унгерновцев порядок был нисколько не нарушен, а наоборот, восстановлен ими до идеального уровня, что прежние тяжелые налоги отменены или снижены, по крайней мере, вдвое, городская жизнь в Урге вновь потекла по мирному руслу.

Решающее (и крупнейшее на территории Монголии за последние 200 лет!) сражение разыгралось близ Цаган-Цэген. На небольшом пространстве с обеих сторон сошлось грудь в грудь более 15 000 бойцов. На каждого русского всадника приходилось от 10 до 15 китайцев. Азиатская Конная дивизия испытывала острый недостаток в боеприпасах, и потому многие унгерновцы стреляли по 
врагу стеклянными пулями (способ лить пули из стекла был предложен Унгернуургинским инженером Лисовским). Во время боя барон появлялся в самых жарких местах под обстрелом китайцев, но ни разу не был даже ранен.

Китайцы были разгромлены, окружены и после трехдневных боев отступили.

Унгерну достались колоссальные трофеи, в т.ч. артиллерия, винтовки, пулеметы, миллионы патронов, лошадей и более 200 верблюдов, навьюченных добычей. От Чойры было всего 600 верст до Пекина (ближе, чем до Урги). Китайцы были в панике. Но Унгерн пока что не собирался переходить границу. Поход на Пекин с целью восстановления престола свергнутой династии Цин планировался им, но на более позднее время.

Барон Унгерн принял монгольское подданство (но не ламаизм - вопреки многочисленным легендам и слухам на этот счет!). Богдо-геген присвоил Унгерну звание хана и княжеский титул «дархан-цин-вана». «Просто» ваном (князем 2-й степени) он стал еще за полтора года перед тем, после женитьбы на цинской принцессе (перед свадьбой принцесса приняла Православие; ей было наречено имя Мария Павловна а венчание состоялось в Харбине по православному обряду).

По случаю коронации Богдо-гегена ханом независимой Монголии в Урге состоялся военный парад, на который чинами Азиатской Конной Дивизии (в том числе и самим бароном Унгерном) была надета новая форма.

Богдо-гэгэн VIII Джэбцзундамба-хутухта.	Белый бог войны

На тот момент под началом барона насчитывалось 10550 солдат и офицеров, 21 артиллерийское орудие и 37 пулеметов. По масштабам Монголии эта армия, хотя и небольшая, выглядела достаточно внушительно, обладая к тому же высокой маневренностью и подвижностью.

Взятие Урги красной армией

Тем временем на севере к границам Монголии подошла 5-я Красная Армия. Дело в том, что, по обычному большевицкому сценарию, в Монголии вдруг объявилось свое «родное» революционное «рабоче-крестьянское» правительство во главе с проповедником скорого прихода «царства Шамбалы» националистом Сухе-батором (позднее — задним числом! — произведенного советскими историками в «марксиста» и «большевика») и коммунистами Бодо и Данзаном, призвавшее «великого северного соседа» прислать им на помощь «монгольскому революционному пролетариату» (!?) «армию мировой революции».

И тогда войска барона решили нанести превентивный удар.

5 июня 1921 г., после Приказа № 15, барон Унгерн перешел в наступление на так называемую «Дальневосточную Республику» (ДВР) - буферное марионеточное государство, временно созданное большевиками на период до вывода из Сибири всех японских оккупационных войск, проходившего под сильнейшим нажимом США.

Развернулись бои в советской Сибири и Забайкалье. Части барона Унгерна, находившиеся в районе Троицкосавска и Алтан-Булак, насчитывали (по советским источникам) 3500 сабель, 7 орудий и 40 пулеметов.

Отбив попытки Унгерна закрепиться на территории ДВР и выйти на ее стыки с Советской Россией, Красная Армия готовилась к походу в центр Монголии. А тут и «временное правительство» Сухе-батора в очередной раз обратилось к правительству Советской России с просьбой срочно прислать военную помощь.

Сухэ-Батор

27 июня 1921 г. по направлению на Ургу выступили части Красной Армии под командованием Блюхера и 500 (по другим сведениям - аж 900!) цириков Сухе-батора (последние носили громкое название «Монгольской Народно-Революционной Армии»). Пройдя с боями за 10 дней более 350 верст, их передовые отряды 6 июля вошли в столицу Монголии.

Взятие Урги им облегчила измена монгольского военного министр Хатан-батораМаксаржава. Этот «густо покрасневший» в одночасье бывший пламенный сторонник Унгерна (прославившийся, впрочем, главным образом, расправами над пленными китайцами, вырванные из груди сердца которых он «приносил в жертву знамени»), отмежевался от белых, истребив огромное количество русских жителей Улясутая.

Кроме того, этот беззастенчивый предатель уничтожил белые отряды Ванданова и Безродного, посланные Унгерном к Улясутаю.При этом, совершавший обряд принесения в жертву пленных, лама Максаржава съел сердце есаула Ванданова. А после вступления красных в Ургу, на празднике победы «монгольской народной революции» над Унгерном, в «жертву знамени» - теперь уже знамени красных «партизан» - был принесен вышеописанным способом начальник белой контрразведки Филимонов. Правда, история умалчивает, было ли его сердце также съедено Максаржавом, Сухе-батором или, может быть, кем-либо из их «русских товарищей».

Встреча В.И.Ленина с Д.Сухэ-Батором в 1921 г. худ. Д.Дэлэгняма Зурава.

Государственный исторический музей.

Площадь Сухэ-Батора в Улан-Баторе. Памятник Сухэ-Батору располагается в центре площади, на том месте, где его лошадь остановилась помочиться 8 июля 1921 года.

 Предвосхищая дальнейший ход событий, заметим, что «пир победителей» длилось недолго. Сухе-батор, успевший съездить на поклон к «махатме Ленину» в Москву, скоропостижно скончался.

Вскоре после этого Сухе-батор пытался поднять восстание против коммунистов в Урге и был ими расстрелян. Чжожен-геген также предсказал конец коммунизма, за что был убит красными в Урге». «Правая рука» Сухе-батора - Бодо - был казнен большевиками в Урге в 1922 г. как «контрреволюционер» (за что боролись - на то и напоролись!).Если верить утверждениям атамана Г.М. Семенова в его мемуарах «О себе. Воспоминания, мысли и выводы", видный монгольский лама «Чжожен-геген совершенно точно предсказал тогдашнему главе Монгольской красной армии, Сухе-батору, его грядущую гибель от руки коммунистов.

Гибель

8 июля Унгерн вступил в бой с двумя полками Красной Сретенской кавалерийской бригады под Троицкосавском. Попав в ловушку и оказавшись под сильным артиллерийским огнем красных, войско Унгерна понесло потери. Унгерн вырвался из красного кольца с 500 бойцами, потеряв почти весь свой обоз. В этом бою чуть было не прервалась карьера будущего советского маршала и военного министра Польской Народной Республики К.К. Рокоссовского, тяжело раненого «баронцами».

За разгром под Троицкосавском барон Унгерн жестоко рассчитался с красными, полностью истребив выставленный против него заслон, захватив много пушек, пулеметов и винтовок. На этот раз пленных не брали.

Тибетцы, самая преданная барону воинская часть, предложили ему пробиваться в Тибет, к Далай-Ламе. Коль скоро под натиском сил революционного безумия пала Монголия, игравшая роль внешней стены буддийского мира, нужно было перенести линию обороны в главный оплот «желтой веры» - Священный Тибет.

Однако Унгерн (впервые в жизни!) проявил нерешительность и колебания, и тибетская сотня покинула его. 17 июля большевицкие агенты взбунтовали бригаду барона. В результате бунта от Азиатской Конной дивизии осталось всего несколько сотен бойцов.

Финалом трагедии стала измена монголов. В начале бунта заговорщики обстреляли монгольский полк из орудий. Большая часть монгольских всадников рассеялась по местности. Барон Унгерн, под обстрелом бунтовщиков, ускакал вслед за монголами. Но они тоже предали его (к этому времени от Унгерна отреклись и ламы, и обязанный ему спасением и властью Богдо-Хан!).

Встретив барона Унгерна на рассвете, монголы пытались обстрелять его из винтовок. Но, по монгольским поверьям, барона - «Бога войны» - убить было нельзя. Монголы соскочили с коней, упали ему в ноги и просили их помиловать. По легенде, Унгерн сказал: «Я прощаю вас, дикие псы, но горе вам будет, если вы не одумаетесь!». Не спавший всю ночь барон уснул в палатке. Тогда монголы связали спящего барона (ведь «Бога войны убить нельзя!») и, отдавая поклоны поверженному «Богу», умчались, оставив барона на расправу красным. Выдать барона коммунистам распорядился предавший его командующий монгольскими частями унгерновской армии Сундуй-гун.

Унгерн на допросе в штабе 5-й советской армии   http://mongolnow.com

 После вышеупомянутой судебной комедии барона расстреляли в Ново-Николаевске 15 сентября 1921 г. На показательном суде он вел себя гордо и мужественно, что отметили даже красные «судьи».

Практически все вдохновленные кровавым бароном опусы — пусть даже противоположные друг другу в смысле оценки деятельности героя — схожи концептуально. Унгерн неизменно подается романтическим героем — пусть мрачным, даже одержимым, подчас чудовищным, но все же эдаким Каином и Манфредом, сверхчеловеком, обреченным на одиночество и гибель.

К чести автора «Самодержца пустыни» надо сказать, что здесь этот недорогой байронизм отсутствует почти полностью. Леонид Юзефович захватывающе, но при этом отстраненно рассказывает историю, действительно ни с чем не сравнимую в смысле экзотики. Экзотики места (подмятая китайцами буддийская Монголия, чающая явления нового Чингисхана) и времени — выдвинувшего на первый план такие фигуры, как обуянный кровавым мистицизмом Унгерн, его дружок жестокий атаман Григорий Семенов или, например, двадцатичетырехлетний латышский стрелок Константин Нейман, собственной волей поставивший управлять Монголией сочувствовавшего Советской России Сухэ-Батора. Тут героем комикса можно сделать буквально любого.

Впрочем, на Каина и Манфреда, а еще больше на Корсара тянул прапрадед барона — Отто-Рейнгольд-Людвиг Унгерн-Штерн-берг, о котором рассказывается в знаменитых «Письмах из России» маркиза де Кюстина.

В 1781 году этот блестящий аристократ покинул русский императорский двор и поселился в своих владениях на балтийском острове Даго. К своему дому он пристроил высокую башню, на самой вершине которой находился его кабинет — «застекленный со всех сторон фонарь-бельведер». По ночам стеклянный бельведер светился так ярко, что издали казался маяком и «вводил в заблуждение капитанов иностранных кораблей, нетвердо помнящих очертания грозных берегов Финского залива. Несчастные встречали смерть там, где надеялись найти защиту от бури». Спасшихся моряков убивали, уцелевший груз становился добычей барона. Знаменательно, что де Кюстин и прочие современники, упоминавшие «пирата с Даго», представляли этого мрачного персонажа не как банального грабителя, решившегося на убийства из-за алчности, а как бунтаря, действовавшего «из чистой любви к злу, из бескорыстной тяги к разрушению».

Усадьба Унгернов

Его правнуку тоже нельзя отказать в тяге к разрушению, но, в отличие от подверженных современным им литературным влияниям рассказчиков XIX века, Леонид Юзефович, повторимся, своему герою в романтическом флере отказывает.

В армии Унгерн познакомился со своим будущим соратником — основателем Особого маньчжурского отряда и атаманом Забайкальского казачьего войска Григорием Семеновым. Именно в ставке Семенова, который сразу после Октябрьской революции начал вести полупартизанскую войну с красными на Дальнем Востоке, впервые стали проявляться патологические наклонности барона. «Он тогда играл при Семенове ту роль палача при тиране, какими были Сеян при Тиберии, Малюта Скуратов при Грозном, Ежов при Сталине». После, став ненадолго практически властелином Внешней Монголии, барон уже сам пользовался услугами таких палачей.

Леонид Юзефович приводит воспоминания командующего 2-м корпусом Дальневосточной русской армии Иннокентия Смолина, побывавшего в Даурии, где обосновался барон. Унгерн предложил ему разместить своих людей в местной школе. Смолин послал адъютанта осмотреть здание; вскоре тот прибежал обратно, «его лицо было белым», он повторял: «Господин генерал! Там на чердаке что-то ужасное!» Смолин последовал за ним вверх по лестнице, открыл дверь чердака и отпрянул: «Из темноты на нас смотрела пара зеленых глаз. Раздались вой и рычание зверя. Адъютант зажег свет, и мы разглядели, что это волчица. Вокруг ее шеи была повязана цепь, прикрепленная к одному из поддерживающих крышу столбов. У ее ног лежал наполовину съеденный труп другого волка. Все вокруг было усеяно дочиста обглоданными человеческими черепами, костями, ребрами и т. д. Вот все, что осталось от пленников барона».

Во имя своих целей барон — известный женоненавистник, не лишенный, как предполагают некоторые, гомосексуальных наклонностей,— даже вступил в брак. Новоявленная баронесса Унгерн-Штернберг была не просто маньчжуркой, а даже маньчжурской принцессой. Иногда ее называли «принцесса Цзи». «Такой женитьбой он приближался к претендентам на законный императорский трон»,— приводит Леонид Юзефович слова современника. Вскоре после этого Унгерну был даже присвоен княжеский титул «ван». Но в итоге брак никак не повлиял на судьбу барона — молодую жену он отослал к родственникам и больше никогда ее не видел, а уже через полтора года события его жизни приняли столь крутой оборот, что на требующие маневра позиционно-династические игры у него просто не было времени.

В конце 1920-го — начале 1921 года Унгерн предпринял три попытки штурма Урги и в конце концов одержал победу над превосходящими силами противника. Он восстановил в правах правителя Внешней Монголии Богдо-гэгэна и в качестве его ставленника стал контролировать столицу и прилегающие территории.

Положительная героика сводится на нет тем аттракционом жесткости, который Унгерн устроил, войдя в монгольскую столицу. Он был «олицетворением первобытного ужаса — человеком, способным выносить приговоры о сожжении заживо и собственноручно пересчитывать отрубленные головы изменников. Абсолютное одиночество, абсолютная власть и маниакальная вера в собственную всемирно-историческую миссию, которую он начинает воспринимать как возложенную на него свыше и недоступную пониманию окружающих, рождают в нем сознание своего права быть выше всех моральных законов, не признавать над собой никакого человеческого суда».

Уже вечером в день победоносного штурма в Урге начались зверские убийства евреев — в смысле отношения к этой нации Унгерн не только предвосхитил, но даже обскакал нацистскую идею «окончательного решения». По его мысли, в интересах будущего всего просвещенного человечества «от евреев даже на семя не должно остаться ни мужчин, ни женщин», так как евреи — движущая сила не только революции, но и той «всеобщей нивелировки», которая уже погубила разложившийся Запад и которой следует противопоставить не сломленный дух «желтой расы».

Истории уничтожения евреев во время унгерновщины настолько ужасны, что излагать их здесь просто не хватает духу. Расскажем, однако, самую странную. В поисках прячущихся евреев люди Унгерна явились к некоему доктору Ли, который, как выяснилось, действительно был осведомлен об их местонахождении. Во время обыска Ли со слезами просил не открывать один из стоявших в комнате шкафов. Это показалось подозрительным, замок взломали и обнаружили в шкафу мумифицированное детское тельце в ванночке «аршина полтора длиной». Оказалось, что Ли, не в силах расстаться с недавно умершей от тифа маленькой дочерью, забальзамировал и сохранил ее тело. Одетая в «розовое платьице», обложенная искусственными цветами, девочка выглядела как живая. Умоляя сохранить бесценную мумию, Ли рассказал, где прячутся пропавшие евреи. Но это не спасло ни тело дочери — его выкинули на помойку, ни его самого — ему накинули на горло петлю и задушили.

Эта кровожадность — вполне ожидаемо — его и погубила. В измученных его жестокостью отрядах (там практиковалось «высаживание» провинившихся на лед и порка ташуром — монгольской плетью с несколькими длинными хвостами) начался мятеж. А столь любимые бароном монголы, испуганные наступлением красных, с необычайной проворностью предали своего вана.

Тут имеет смысл цитировать дословно: «Связанного Унгерна посадили на подводу. Заметив, что взяли неверное направление, он предупредил монголов об опасности нарваться на красных. Те никак не прореагировали на его слова. Вскоре монголы натолкнулись на конный разъезд. Красных было всего десятка два, но монгольские всадники, в несколько раз превосходившие их по численности, немедленно побросали оружие. На Унгерна вначале никто не обращал внимания, наконец кто-то из кавалеристов подъехал к нему и спросил, кто он такой. Тот отвечал «Генерал-лейтенант барон Унгерн». Первая реакция красных была: «Врешь!» Невозможно было поверить, что худой грязный человек в поношенном монгольском халате есть не кто иной, как сам «кровавый барон».


История его последующего культа слишком очевидна, чтобы быть увлекательной. Конечно, ходили слухи о зарытом им несметном сокровище. Конечно, всячески разрабатывался миф о его бессмертии и возможных перерождениях. Книга Леонида Юзефовича в какой-то степени подводит под всем этим черту. Увиденный непредвзятым и открытым взглядом барон съеживается до того «мрачного искателя военных приключений», которого сумел разглядеть присяжный поверенный Боголюбов, даже просто до почти рядового маньяка. «От грозного Бога Войны в Монголии остался один сапог,— пишет Леонид Юзефович.— Заскорузлый и ссохшийся, он выставлен в одном из залов Музея национальной истории в Улан-Баторе, за стеклом маленькой стенной ниши. Размер ноги у него был не больше 41-го». В принципе и вся эта фигура была не большого размера.

Харизматическая личность Унгерна после смерти обросла легендами. По мемуарам некоторых европейцев, монголы считали Унгерна «богом войны», хотя такой бог отсутствует в буддийском пантеоне. В Тибете место бога войны занимает докшитБегцзэ (тиб.: Джамсаран), в Монголии он считается покровителем монастырей столицы, освобожденной Унгерном от китайцев; в народной традиции монгольских народов он иногда трактовался как «бог войны».

Авторы популярных книг конца ХХ — начала XXI в. называли его «белым рыцарем Тибета», «воином Шамбалы», «Махакалой» и т. д. Со времени его смерти до наших дней в разных частях Монголии и Забайкалья ищут клады барона Унгерна. В России, Польше и Китае объявлялись его «потомки», но все претензии такого рода основаны на легендах или фальсификациях.

Историческое значение

 Р. Ф. Унгерн оставил в истории значительный след: именно благодаря барону с его полным пренебрежением к опасности, смогшему увлечь в казавшийся современникам безумным поход на Ургу горстку казаков и солдат, сегодняшняя Монголия является независимым от Китая государством. Если бы не было взятия Урги Азиатской дивизией, если бы не были изгнаны из Урги китайские войска и не возник бы повод для ввода на монгольскую территорию частей Красной армии в ответ на атаку Забайкалья Унгерном, Внешняя Монголия, обретшая независимость после распада империи Цин, была бы аннексирована Китаем и стала бы такой же китайской провинцией, как Внутренняя Монголия.

Барон Унгерн не являлся характерной фигурой Белого движения, но для большевизма он представлял действительную опасность тем, что открыто провозглашал своей целью не расплывчатую и неопределённую идею Учредительного собрания, а восстановление монархии.

Ярый монархист, Роман Фёдорович ненавидел революцию и вообще всё то, что вело к свержению монархий. «Единственно, кто может сохранить правду, добро, честь и обычаи, так жестоко попираемые нечестивыми людьми — революционерами, это цари. Только они могут охранять религию и возвысить веру на земле. Но люди корыстны, наглы, лживы, утратили веру и потеряли истину, и не стало царей. А с ними не стало счастья, и даже люди, ищущие смерти, не могут найти её. Но истина верна и непреложна, а правда всегда торжествует…

Унгерн был фаталист и мистик. Он принял буддизм, но при этом не отказался от христианства и считал все религии выражающими одну высшую истину. Политическая концепция Унгерна была тесно связана с его эсхатологическими взглядами. В пророчествах разных религий он находил объяснение гражданской войне и своему призванию в борьбе с революционерами.

Теоретически это возможно, ведь Унгерну подчинились и отступившие в Монголию части бывшего Семиреченского и Туркестанского белых фронтов и повстанцы, участники Западно-Сибирского восстания. Выгодность ситуации для белых заключалась и в том, что Монголия в 1920-1921 гг. была единственным иностранным государством, на территории которого легально располагались организованные вооруженные силы противников советской власти. Во всех других странах - от Норвегии и Турции до Китая и Японии, белые войска разоружались сразу же после перехода границы. И, возможно, не так далек от реальности был план атамана Семенова, рассчитывавшего перевезти в Монголию кадры Дальневосточной армии. Концентрация вооруженных «белогвардейских банд» не могла не беспокоить советскую Москву. Борьба с «унгерновцами» представлялась серьезной и бескомпромиссной.

Мог ли барон смог поднять восстания хотя бы в Забайкалье, не говоря уже обо всей России и, тем более, Европе? Все известные источники подтверждают: Унгерн знал о восстаниях в Кронштадте, Западной Сибири и Тамбовщине. В Урге находилась мощная радиостанция, и связь с внешним миром поддерживалась регулярно. Получали сообщения из Харбина, Владивостока. Был контакт с Семеновым, убеждавшим своего бывшего соратника в успехах Белого дела в Приморье. Перешедший границу отряд Кайгородова подтвердил рост антибольшевицкого повстанчества. Вероятность восстаний повлияла и на направление ударов во время майского наступления.

Расчет строился на то, что советским войскам не удастся равномерно прикрыть границу, в указанных районах начнется массовое повстанческое движение, а дивизия, обрастая пополнениями белоповстанцев, быстро выйдет на линию Транссиба, перерезав ее под Верхнеудинском. Не случайно в приказе № 15 даже указывалась модель создания партизанских «секторов», восстановление органов местного самоуправления.

Оставалось выбрать знамя, под которым можно было бы объединить все разнородные силы антибольшевицкого сопротивления. Лозунги социал-демократии не устраивали самого Унгерна, хотя и были популярны в ДВР и Китае. Был выдвинут лозунг «восстановления законных династий». Так ли безнадежно он выглядел в 1921 году?

Рост монархических настроений отмечался повсеместно в первые годы после поражения белых армий. Одной из основных причин неудачи Белого движения представлялось отсутствие четкой политической программы, лозунги «непредрешения». Для правых политиков и многих военных единственно возможным становился лозунг «За Веру, Царя и Отечество».

Из кандидатов наиболее подходила фигура Михаила Александровича Романова. Это был законный преемник Императорского Престола, в пользу которого отрекся Николай II, его судьба была еще менее известна, чем судьба Царской Семьи. Вероятность «чудесного спасения» признавалась весьма большой. А поскольку многие монархисты были убеждены, что возрождение Империи должно сопровождаться проведением глубоких социальных реформ (в частности, аграрной), то Михаил как нельзя лучше соответствовал роли нового «крестьянского царя», не связанного ни с прежней бюрократией, ни с парламентской «общественностью».

Итак, знамя, с вышитым на нем вензелем «М II», развернулось над полками Азиатской дивизии, направлявшейся в свой новый поход, на этот раз поход на Россию…

Я — Начальник Азиатской Конной Дивизии, Генерал-Лейтенант Барон Унгерн, — сообщаю к сведению всех русских отрядов, готовых к борьбе с красными в России, следующее:

§ 1. Россия создавалась постепенно, из малых отдельных частей, спаянных единством веры, племенным родством, а впоследствии особенностью государственных начал. Пока не коснулись России в ней по ее составу и характеру неприменимые принципы революционной культуры, Россия оставалась могущественной, крепко сплоченной Империей. Революционная буря с Запада глубоко расшатала государственный механизм, оторвав интеллигенцию от общего русла народной мысли и надежд. Народ, руководимый интеллигенцией как общественно-политической, так и либерально-бюрократической, сохраняя в недрах своей души преданность Вере, Царю и Отечеству, начал сбиваться с прямого пути, указанного всем складом души и жизни народной, теряя прежнее, давнее величие и мощь страны, устои, перебрасывался от бунта с царями-самозванцами к анархической революции и потерял самого себя. Революционная мысль, льстя самолюбию народному, не научила народ созиданию и самостоятельности, но приучила его к вымогательству, разгильдяйству и грабежу. 1905 год, а затем 1916—17 годы дали отвратительный, преступный урожай революционного посева — Россия быстро распалась. Потребовалось для разрушения многовековой работы только 3 месяца революционной свободы. Попытки задержать разрушительные инстинкты худшей части народа оказались запоздавшими. Пришли большевики, носители идеи уничтожения самобытных культур народных, и дело разрушения было доведено до конца. Россию надо строить заново, по частям. Но в народе мы видим разочарование, недоверие к людям. Ему нужны имена, имена всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно — законный хозяин Земли Русской ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ, видевший шатанье народное и словами своего ВЫСОЧАЙШЕГО Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского.

§ 2. Силами моей дивизии совместно с монгольскими войсками свергнута в Монголии незаконная власть китайских революционеров-большевиков, уничтожены их вооруженные силы, оказана посильная помощь объединению Монголии и восстановлена власть ее законного державного главы, Богдо-Хана. Монголия по завершении указанных операций явилась естественным исходным пунктом для начавшегося выступления против Красной армии в советской Сибири. Русские отряды находятся во всех городах, курэ и шаби вдоль монгольско-русской границы. И, таким образом, наступление будет происходить по широкому фронту.

§ 3. В начале июня в Уссурийском крае выступает атаман Семенов, при поддержке японских войск или без этой поддержки.

§ 4. Я подчиняюсь атаману Семенову.

§ 5. Сомнений нет в успехе, т. к. он основан на строго продуманном и широком политическом плане. По праву, переданному мне как военачальнику, не покладавшему оружия в борьбе с красными и ведущему ее на широком фронте, ПРИКАЗЫВАЮ начальникам отрядов, сформированных в Сибири для борьбы с Советом Народных Комиссаров:
1. Начальникам малых отрядов, существующих отдельно и готовящихся к борьбе, подчиняться одному командующему сектором, который и объединяет действия отдельных отрядов. Неподчинение повлечет за собой суровую кару.
Примечание. Отряды численностью до 150 человек, не считая нестроевых и семьи, при приближении на 40 верст к другим отрядам должны объединиться в своих действиях под общей командой единоличного начальника; отряды численностью 150—300 чел. — в 100-верстном радиусе; отряды численностью в 300—500 чел. — в 200-верстном радиусе. Отрядам, не оставлявшим борьбы с красными и имеющим старую организацию, руководствоваться своими распорядителями.
2. Установить связь между боевыми единицами и действовать по общему плану, сообразуясь с временем и направлением начавшегося наступления.
3. При встрече действующих отрядов численностью более 1000 чел. с отрядами одинаковой или большей численности, действующими против общего врага, подчинение переходит к начальнику, который вел непрерывную борьбу с советскими комиссарами на территории России, причем не считаться с чином, возрастом и образованием. Примечание. Пункту 3-му настоящего приказа подчиняются и командующие секторами.
4. Выступление против красных в Сибири начать по следующим направлениям: а) Западное — ст. Маньчжурия; б) на Монденском направлении вдоль Яблонового хребта; в) вдоль реки Селенги; г) на Иркутск; д) вниз по р. Енисею из Урянхайского края; е) вниз по р. Иртышу. Конечными пунктами операции являются большие города, расположенные на магистрали Сибирской ж. д. Командующим отдельными секторами соображаться с этими направлениями и руководствоваться: в Иркутском направлении директивами полк. Казагранди, в Урянхайском — атамана Енис. Каз. войска Казанцева, в Иртышском — есаула Кайгородова.
5. Командующие секторами назначают срок для общего выступления всех Отрядов под своим руководством. Пока, за дальностью расстояния, я лишен возможности карать, а потому на ответственность командующих секторами и командиров отрядов возлагается прекращение всяких трений и разногласий в отрядах (рыба с головы тухнет). Помнить, что поколения будут благословлять или проклинать их имена.
6. Заявить бойцам, что позорно и безумно воевать лишь за освобождение своих собственных станиц, сел и деревень, не заботясь об освобождении больших районов и областей. Считать такое поведение сохранением преступного нейтралитета перед Родиной, что является государственной изменой. Такое преступление карать по всей строгости законов военного времени.
7. Подчиняться беспрекословно дисциплине, без которой все, как и раньше, развалится.
8. При мобилизации бойцов пользоваться их боевой работой, по возможности, не далее 300 верст от места их постоянного жительства. После пополнения отрядов нужным по количеству имеющегося вооружения кадром новых бойцов, прежних, происходящих из освобожденных от красных местностей, отпускать по домам.
9. Комиссаров, коммунистов и евреев уничтожать вместе с семьями. Все имущество их конфисковывать.
10. Суд над виновными м. б. или дисциплинарный, или в виде применения разнородных степеней смертной казни. В борьбе с преступными разрушителями и осквернителями России помнить, что по мере совершенного упадка нравов в России и полного душевного и телесного разврата нельзя руководствоваться старой оценкой. Мера наказания может быть лишь одна — смертная казнь разных степеней. Старые основы правосудия изменились. Нет «правды и милости». Теперь должны существовать «правда и безжалостная суровость». Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить Божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем. Ярости народной против руководителей, преданных слуг красных учений, не ставить преград. Помнить, что перед народом стал вопрос «быть или не быть». Единоличным начальникам, карающим преступников, помнить об искоренении зла до конца и навсегда и о том, что справедливость в неуклонности суда.
11. На должности гражданского управления в освобожденных от красных местностях назначать лиц лишь по их значению и влиянию в данной местности и по их действительной пригодности для несения службы этого рода, не давая преимущества военным, не считаясь при назначении с бедственным состоянием и прежним служебным положением просителя.
12. За назначение несоответствующих и неспособных лиц ответственным является начальник, сделавший назначение.
13. Привлекать на свою сторону красные отряды, особенно из разряда мобилизованных, и рабочие батальоны.
14. Не рассчитывать на наших союзников-иностранцев, переносящих подобную же революционную борьбу, ни на кого бы то ни было. Помнить, что война питается войной и что плох военачальник, пытающийся купить оружие и снаряжение тогда, когда перед ним находится вооруженный противник, могущий снабдить боевыми средствами.
15. Продовольствие и др. снабжение конфисковывать у тех жителей, у которых оно не было взято красными. У бежавших жителей брать продовольствие по мере надобности. Если поселок, занятый белыми, дает добровольцев и мобилизованных бойцов, он обязан дать своим людям продовольствие и другое (кроме боевого) снаряжение на 3 месяца, что и поступает в интендантскую часть отряда безвозвратно.
16. В случае переполнения отряда людьми, не имеющими вооружения, отправлять их на полевые работы непременно домой, в освобожденные области.
17. За отрядом не возить ни жен, ни семей, распределяя их на полное прокормление освобожденных от красных селений, не делая различий по чинам и сословиям и не оставляя при семьях денщиков.
18. Мне известно позорное стремление многих офицеров и солдат устраиваться при штабах на нестроевые должности, а также в тыловые войсковые части. Против этого необходимы самые неуклонные меры пресечения. В штабы и на нестроевые должности назначать, по возможности, лиц, действительно не способных к бою, каковым носить, в отличие от строевых офицеров и солдат, поперечные погоны. Организуемые по мере надобности тыловые войсковые части, необходимые для военных операций, должны существовать, но не следует переполнять их излишними чинами. Желательнее всего замещать должности в тыловых частях бежавшими от большевиков и пострадавшими от них поляками, иностранцами и инородцами, с их согласия. Местные жители отнюдь не должны назначаться на указанные должности.
Примечание. Строевыми считать только тех, кто непосредственно участвует в боях. Чины тыловых войсковых частей (интендантство, комендантская ч., саперная, служба связи, штабы и т. п.), хотя и имеющие вооружение, не считаются строевыми. В интендантство избегать назначать военных; по возможности назначать имеющих многолетний опыт доверенных фирм, а также бежавших купцов, лично ведших свои дела и показавших на опыте свой талант.
19. В случае необходимости отступления стягиваться в указанных выше направлениях военных операций (п. 4 прик.), в сторону ближайшего сектора, прикрывая собою его фланг.
Народами завладел социализм, лживо проповедывающий мир, злейший и вечный враг мира на земле, т. к. смысл социализма — борьба.
Нужен мир — высший дар Неба. Ждет от нас подвига в борьбе за мир и Тот, о Ком говорит Св. Пророк Даниил (гл. XI), предсказавший жестокое время гибели носителей разврата и нечестия и пришествие дней мира: «И восстанет в то время Михаил, Князь Великий, стоящий за сынов народа Твоего, и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени, но спасутся в это время из народа Твоего все, которые найдены будут записанными в книге. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении, нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет 1290 дней. Блажен, кто ожидает и достигнет 1330 дней».

Твердо уповая на помощь Божию, отдаю настоящий приказ и призываю вас, офицеры и солдаты, к стойкости и подвигу.

Подлинный подписал: Начальник Азиатской Конной Дивизии. Генерал-Лейтенант Унгерн.