Мобилизация и Директива №3

Важнейшим событием первого дня войны стало объявление мобилизации. По состоянию на утро 22 июня Красная армия де-факто и де-юро оставалась армией мирного времени.

Почему мобилизация не была объявлена раньше? Что происходило в течение этих нескольких часов в Кремле и Генеральном штабе? Иногда говорят о том, что Сталин впал в прострацию и сбежал на дачу. Записи в журнале посещений кремлевского кабинета эту версию не подтверждают. Уже первые принятые решения говорят о напряженной работе и анализе обстановки на несколько шагов вперед.

По предвоенному мобилизационному плану для перевода армии и флота на военное время требовалось призвать 4,9 млн. человек. Однако при реальном объявлении мобилизации призвались военнообязанные сразу 14 возрастов, общая численность которых составила около 10 млн. человек, т. е. почти на 5,1 млн. человек больше того, что теоретически требовалось. Это говорит о том, что высшее руководство страны уже в середине дня 22 июня осознало масштабы катастрофы.Германские штабисты при планировании «Барбароссы» сильно недооценили способность СССР восстанавливать армию после поражений в первых боях.

Директива № 3.

22 июня начиналось и заканчивалось директивой из Москвы. Это была уже третья директива за день. Однако по-прежнему приказы верховного командования опаздывали за стремительным развитием событий. В истории Директива №3 осталась благодаря ярко выраженному наступательному духу, которым были пронизаны все ее строки. Так в ней указывалось: «Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая госграницу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6 Армий… окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин». Для войск, которые не смогли удержать рубеж государственной границы, эти слова звучали издевательски.

Однако у этого были свои причины. Начальник оперативного отдела Юго-Западного фронта И. Х. Баграмян вспоминал: «Невольно подумалось, что оптимизм оценок в документе из центра во многом был навеян и нашими довольно бодрыми донесениями».

Итоги дня. В целом, положение советских войск по итогам 22 июня можно назвать сложным, но всё же не катастрофическим. Несмотря на отсутствие поддержки с воздуха, у советского командования оставались возможности для перегруппировки сил. Вероятно, для этого нужно было отступать, изматывать противника на оборонительных позициях, параллельно восстанавливая управление войсками и подтягивая резервы авиации. Кстати, почти о том же пишет в мемуарах и Баграмян: «К вечеру 22 июня ни у кого из командования и штаба нашего фронта не возникало и мысли о контрнаступлении. Лишь бы выстоять!» Но этого не произошло — последовали скоропалительный контрудар по немцам в районе Шауляя и танковое сражение у Дубно, которые закончились для Красной Армии полными поражениями. В результате между Северо-Западным и Западным фронтами (конкретно — между 3-й и 11-й армиями) образовалась зияющая брешь, воспользовавшись которой, немцы повели стремительное наступление на восток.