Граф Георгий Брасов

Георгий Брасов – это имя даже не забыто. Оно никогда не было широко известным. Только изощрённые ревнители истории Российской Империи, точнее – жизни Императорской Фамилии, – сразу способны вспомнить кто это. Это имя лишь едва заметной стрелочкой обозначает нереализованную возможность большой политики, – то, чем историки обыкновенно пренебрегают.

Эта возможность была, пресекло событие, к которому мир тогда ещё не совсем привык – автокатастрофа.

С 1921 года начал действовать в Германии – Высший Монархический Совет, вокруг которого неожиданно стали стягиваться значительные силы эмиграции. Складывались всё новые организации, вполне серьёзно надеявшиеся восстановить Империю, причем достаточно скоро.

И, стало быть, всё ещё – решительно важен вопрос: кто, собственно, Император?

Собственно, имя было известно, и сомнений не было. 2 марта 1917-го Николай II отрёкся от престола вполне отчётливо: в пользу своего единственного брата. И отправил ему телеграмму: «Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники».

Итак, Михаил II.

Михаил на троне пробыл ровно сутки: с половины 2 марта до половины 3-го. Эти сутки он находился в Петрограде, в квартире своего друга, князя Путятина, на улице Миллионной. Там 3 марта Михаил подписал заявление, согласно которому готов был принять престол – «… до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего прямого равного и тайного голосования, Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа». То есть, строго говоря, от Престола он не отрекался.

О казни бывшего Царя Николая вполне ясно и шумно писали газеты в 1918-ом; и списки расстрелянных членов Императорской Фамилии тоже были опубликованы. А вот исчезновение гражданина Михаила Романова было тщательно окутано такой плотной тайной, – что все были в растерянности: и враги, и сторонники Империи. Сейчас – считается в целом доказанным, – что на рассвете 13 июня сорокалетний Император был вывезен в лес пермскими чекистами и застрелен. Но в 1921-22 гг. достоверно об этом никто не знал. Только слухи: Михаил скрывается, бродит по стране, возникает то в Сибири, то на Дону, то в США. Его видели в 1920-х, в 1930-х. Даже – в 1970-х.

И в СССР в 1920-х уже перестали ухмыляться пренебрежительно при слове «монархист». Советская пропаганда в это время уже практически отождествляла понятия «монархист» и «белоэмигрант». Вот хотя бы Союз Меча и Орала, случайно созданный Бендером: эта организация – монархическая.
- Надеюсь, вы кирилловец? – спрашивает Бендер.
- Так точно, – отвечает слесарь-интеллигент Полесов.
Имелся в виду Кирилл I, император в изгнании. Действие в «Двенадцати стульях» происходит – в 1928-ом.

Соответственно, – никак не праздным был в это время вопрос престолонаследния – и для активной части эмиграции, и для специальных служб ведущих держав, и тем более,  для НКВД СССР. Вот здесь и возникает это негромкое имя: граф Георгий Михайлович Брасов. Потому что это был – единственный несомненный сын последнего Императора.

Родился Георгий Брасов 24 июля (6 августа) 1910-го, в Москве (в зарубежных его биографиях иногда указывается какое-то село).
13 ноября 1910 Николай II секретным указом даровал нежданному племяннику дворянство, отчество Михайлович и фамилию – Брасов, от орловского села Брасово, где было любимое поместье Михаила. И – не более.

В сентябре 1912 года великий князь Михаил Александрович выехал в Берлин, – просто развеяться, инкогнито; за границей он принял имя – граф Брасов. И – через месяц пришло сообщение: 17 октября 1912 года в Вене, в сербской церкви, Михаил и Надежда Вульферт обвенчались.

Николай II писал матери – о Михаиле: «К сожалению, между мною и им сейчас все кончено».
15 декабря 1912 г. царь подписал Указ Правительствующему Сенату о передаче в опеку имущества великого брата. 30 декабря был отменён указ о том, что в случае смерти Императора он становился Правителем-регентом Империи; великий князь Михаил был уволен с военной службы, лишён членства в Государственном Совете – всё в обстановке строгой секретности.

Прежний наследник престола и возможный регент Империи – оказался в эмиграции, причём в политической. При желании, Ленин и Троцкий могли считать его товарищем по изгнанию.

26 марта 1915 года – знак примирения от Императора: Георгий Брасов был возведён в титул графа Российской Империи. Мать пятилетнего графа, Наталья Сергеевна, тоже стала именоваться гафиней Брасовой, – но вот имела ли она на это право, – есть сомнения. Не только титула, но и фамилии Брасовой – ей никто не давал.

После переворота в октябре великий князь Михаил – теперь уже гражданин Романов, – попробовал переправить сына и жену в Финляндию. На несколько дней Георгий был перевезён уже в имение Владимира Дмитриевича Набокова (отца писателя). Но эта попытка была пресечена новыми властями. Семья оказалась под арестом.
В марте 1918-го Михаил Романов был арестован и отправлен под конвоем в Пермь. Первые дни там он провёл в тюрьме, и только потом ему позволили поселиться в гостинице.
Но Наталия Брасова была, кажется, из всего родственного круга Императорского Дома, – наиболее достойна революционной стихии. Она действовала так, как никто другой из родичей Императора не сумел. Из банка, уже реквизированного, – она просто выкрала свои догоценности, прямо из сейфа.

Через месяц после ареста мужа Наталия Брасова успешно провела крайне сложную операцию: спасение сына. Датский дипломат - полковник Крамер - на месяц укрыл Георгия у себя на квартире, на Сергиевской улице. А потом, пользуясь своими полномочиями – члена комиссии по возвращению военнопленных, – сделал фальшивые документы, согласно которым, семилетний мальчик стал сыном пленного австрийского офицера Зилльдорфа. Его няня, англичанка мисс Ним, взяла на себя роль матери ребёнка. А самого офицера изображал датский капитан Соренсен. Если бы обман был раскрыт, то все трое были бы – в то шалое и беспощадное время, – расстреляны на месте, как шпионы.

Но всё завершилось благополучно. Георгий Брасов был в мае 1918-го доставлен в Берлин. Оттуда его повезли в Копенгаген. Там его ждала бабушка, Императрица Мария. Несмотря на то, что люто ненавидела мать юного Брасова.

Затем Наталья Брасова попробовала высвободить мужа, бывала в Смольном, в ВЧК, в Петросовете. Её, не устояв под напором, выслушали Урицкий и Зиновьев.
В то время, когда сын уже был в Берлине, Наталья Брасова отправилась к мужу в Пермь. И всерьёз изучала возможность организации его побега. Потом она даже побывала в Москве, где её принял сам Ленин. Но – всё тщетно.

После исчезновения великого князя в июне 1918-го Наталья Брасова была арестована. Четыре месяца она пробыла в тюрьме, – в самый разгар массовых расстрелов. Её обвиняли в организации побега последнего Императора. Но и здесь она не растерялась. Хитростью графиня оказалась в тюремной больнице.

И оттуда совершила побег, которому любая уголовница позавидовала бы, – в ночь, переодетая сестрой милосердия. Затем она добралась до Киева, который тогда был занят германскими войсками. И даже сумела вывезти часть драгоценностей, зашитых в одежду. В декабре 1918-го она отбыла из России навсегда: ей была предоставлена каюта на британском военном корабле.
Наталья Брасова появилась в Великобритании. Она арендовала старинный тюдоровский из красного кирпича особняк в городке Уодхерст, в Сассексе.
На Пасху 1919 года к ней был доставлен в сопровождении всё той же мисс Ним из Копенгагена сын.

Уже в 1926-ом году Наталья Брасова была весьма обеспокоена финансовыми обстоятельствами. Вывезенные из России невероятными усилиями драгоценности были на исходе. Замок Нетуорк был продан. И, похоже, дом в Уодхерсте она уже не в состоянии была оплачивать.
Георгий Брасов уже с сентября 1919 года был отдан в колледж Сент-Леонрадс-колледж; на следующий год он поступил в Хэрроу, – одну из знаменитых английских Old Schools. Что вполне соответствовало его происхождению. Но, увы, было не по средствам.
В 1927 Наталья Брасова перебралась в Париж. Там она заняла весьма скромную квартиру на улице Берлиоза. Через год к ней прибыл Георгий. Смог продолжать учится также в весьма престижном заведении, в Школе на Скалах, (l’école des Roches), в городке Вернёй сюр Авр, в Нормандии.

Наталия Сергеевна не собиралась навеки спускаться в недра, в мир обычных людей. Происхождение её сына – теперь в этом сосредоточены были все её надежды. События в России обрушили все витиеватые конструкции старых законов о престолонаследии. Политика была настолько изменчива, что и при меньших возможностях у многих кружилась голова. А тут – сын последнего Императора, от престола не отрекавшегося.

Наталия Брасова сделала первый скромный ход на шахматной доске большой политики: она признала власть Императора в изгнании, Кирилла. Тот отозвался благодарно: в 1928 году он пожаловал Георгию Брасову титул князя, его мать стала княгиней. Правда, это были, увы, – весьма эфемерные титулы, но так или иначе – это было возвращение в Большую Политику. Пусть и несколько карнавальное. Наталия очень ревностно следила за тем, чтобы об этом титуле никто не забывал.

С годами Георгий, худощавый светловолосый юноша, всё более напоминал отца, – и обликом, и, особенно – характером. Как и у великого князя Михаила, – у него были совсем простые привычки, спокойный нрав, и совершенное отвращение к политике, к амбициозным проктам всякого рода.

А разговоры об этом нагнетались вокруг него всё чаще. Русская эмиграция становилась иной: генералы старели, терялись в непривычном мире, растрачивали остатки авторитетов. Всё большее влияние обретали те, кто покинул Россию в юности, те, на ком держалась белая Армия - штабс-капитанство, как именовали газеты это поколение. Они были романтичны, а монархизм оставался самой романтичной доктриной из всего политического спектра (наряду с большевизмом, разумеется). И этим поколением вполне мог быть востребован молодой вождь – Императорской крови.

К этому времени Наталья Брасова снова ощущала как дрожит под ногами финансовая почва. При всём своём несомненном уме и силе характера, она совершенно не могла одного: жить по средствам. После переезда во Францию Брасова снова написала в Копенгаген императрице Марии: просила не оставить внука, если средства к существованию иссякнут. Императрица-бабушка не ответила, как обычно. Но, когда она умерла  в 1928 году,  выяснилось: её состояние - то, что ей выделил король Дании, по завещанию разделено на три части: поровну между семьями дочерей и сыном Михаила. И Георгий Брасов неожиданно получил довольно значительное наследство.

Надо отметить, что Георгий был отличным спортсменом, и особенно был пристрастен к технике. Это он тоже унаследовал от отца, великого автомобилиста. Когда речь шла об автомобилях, юный князь-изгнанник действительно горько жалел, что не унаследовал почти ничего от громадного отцовского состояния. Но до 1928 года и мечтать не стоило об автомобиле. Георгий Брасов удовлетворился тем, что ещё в Англии, подростком, он хорошо освоил мотоцикл Norton.
В июле 1931-го граф Брасов сдал успешно первую свою сессию в университете Сорбонны. И вот мать решила вознаградить Георгия. Тем более близилось его совершеннолетие (по законам Российской Империи – двадцать один год). Осуществилась самая отчаянная мечта Георгия: мать купила для него спортивный автомобиль, крайслер последней модели.

Новейший Крайслер Георгия Брасова принадлежал или к сериям 66 и 70 (их выпуск начался год назад), или – скорее всего, – был новостью 31 года: из серии CD или CM. Эти модели обладали достоинствами, которые другие кампании ещё не освоили (Крайслер хорошо хранил свои секреты): дигатель был закреплён на прочных каучуковых опорах, и кузов таким образом предохранялся от вибраций (Floating Power); ещё – сменные масляные фильтры; карбюраторы с нисходящим потоком воздуха; и изогнутое цельное ветровое стекло.

На новом автомобиле окрылённый граф-студент решил двинуться в путешествие на юг, из Парижа в Канны. С ним в дорогу отправился друг – девятнадцатилетний Эдгар Монканаар, из Нидерландов.
21 июля Георгий Брасов позвонил матери с дороги, заверил, что всё в порядке: он скоро будет уже в Бургундии.
Через три часа – новый звонок: офицер дорожной полиции из города Оксерр, (Auxerre), сообщил: произошла авария. Жорж Брассов находится в местном госпитале. И состояние его крайне тяжёлое. Наталья Брасова немедленно отправилась в Оксерр.

Как установило следствие – всё было просто: автомобиль занесло на повороте шоссе. И крайслер на большой скорости врезался в дерево. За рулём был Эдгар Монканаар, он погиб на месте.
Произошло это утром, около бургундского города Сэнс, департамент Ионн, примерно в 120 километрах к юго-западу от Парижа.
Георгий Брасов без сознания был доставлен в госпиталь города Оксерр, столицы департамента Ионн. У него были сломаны бёдра, и, видимо, скрытые переломы были – по всему телу. Надежды почти не было.
Утром 22 июля 1931 года последний из мужского потомства Александра III, почти законный сын последнего почти что Императора России скончался, не приходя в сознание. Оставалось ровно две недели до его дня рождения.

 Михаил Александрович с сыном

Похоронен был Георгий Брасов на кладбище Пасси, в самом центре Парижа, на площади Трокадеро – самое престижное и самое дорогое кладбище Франции. Похороны были достаточно торжественными.

Несмотря на самые обычные обстоятельства, некая тревога осталась в наследство от этой автокатастрофы. Тончайшее, но исподволь раздражающее, жало тайны всё же есть и в этой простой истории.